Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

Такова была ситуация в Гельсингфорсе, когда туда прибыли Хильдич с супругой. Финские коллеги быстро рассказали ему об особенностях момента. Среди них был Аксель Лилле, редактор Nya Pressen. Бесстрашие, с каким он защищал основной закон Финляндии, привело к тому, что 5 апреля выпуск газеты был приостановлен на два месяца. Когда Лилле узнал, что Хильдич направляется в Россию, он попросил включить в маршрут Москву и связаться с Толстым, чтобы поделиться с ним тревогами финнов. Нужно было заручиться поддержкой всех друзей Финляндии, и официальный отзыв Толстого был бы чрезвычайно ценным395.

Первое из своих «Коротких писем» в норвежскую газету Dagbladet Хильдич отправил из Гельсингфорса в апреле. В нем он рассказывал о попытках генерал-губернатора Бобрикова русифицировать Финляндию, демонстрациях против закрытия финских газет и банкете в честь редакторов. Шестого апреля в Доме общественных собраний Societetshuset прошел гражданский праздник в поддержку свободы слова, в котором приняли участие 800 человек. Почетным гостем помимо Хильдича был норвежский писатель Кнут Гамсун, который по стечению обстоятельств проводил в столице Финляндии несколько стипендиальных месяцев. Хильдич, занимавший должность главы норвежского союза писателей, произнес сильную речь, полную энтузиазма, о будущем Финляндии, за которой последовало исполнение норвежского гимна396.

Циркулировали слухи, что Бобриков готовит список финнов для их высылки из страны. Хильдич убеждал читателей Dagbladet, что русским не удастся осуществить их планы: «Можно навязать финнам русские учреждения, но переделать финнов в русских – неосуществимая задача»397.

На железнодорожном вокзале друзья, в числе которых был активист Конни Зиллиакус, попрощались с Хильдичем и его супругой. Российские таможенники на границе захотели было отнять у пассажира его книги, в частности «En gyldenne Book» («Золотая книга», 1897) художника Альберта Энгстрёма, но при виде норвежского министерского паспорта передумали. В Петербурге Хильдич провел несколько дней, поражаясь социальным контрастам. Он присутствовал на крестинах ребенка в Исаакиевском соборе, общался с извозчиками и расспрашивал русских об их гастрономических привычках398. После чего отправился дальше, чтобы осуществить задуманное.

В Москве чета остановилась неподалеку от Красной площади, в гостинице «Славянский базар», откуда отправилась с визитом к консулу Дании. Норвегию-Швецию представлял немецкий консул, поэтому за советом, как лучше всего выйти на связь с Толстым, решено было обратиться к датчанину Тору Ланге, переводчику Толстого. Идти с Хильдичем к Толстому Ланге отказался, видимо не забыв урок 1883 года. Вместо него компанию норвежскому писателю и его жене составил молодой, владевший русским швед, вице-консул Фредрик Эдстрём399. Ходили слухи, что Толстой скоро уедет в Ясную Поляну, поэтому с визитом не затягивали. Кто-то из местных посоветовал Хильдичу заранее известить Толстого о визите, чтобы граф успел переодеться в крестьянское. Шутка была злой, но после встречи разочарованный Хильдич решил, что основания для иронии все же имелись. Впрочем, спустя четверть века он взял свои слова обратно: в ретроспективе все выглядело настоящим – и простодушие во взгляде, и одежда Толстого400.

Встреча состоялась в конце марта401. После показавшейся довольно долгой поездки коляска въехала в широкий переулок, обрамленный деревянными заборами. Показалось непритязательное серо-коричневое здание с большими деревьями по периметру. Кучер натянул вожжи. У въезда стояла небольшая сторожевая будка, за ее разбитым и кое-как заставленным окном двое детей шумно пили чай. Сам сторож стоял в слякоти во дворе среди полуразрушенных хозяйственных построек у большой кучи веток. Он махнул рукой в сторону главного здания.

В прихожей имелся звонок с привязанной к шнурку запиской: «Пожалуйста, не звоните. Слуга в любом случае скоро придет». Слуга действительно появился быстро. Гостям сообщили, что Толстой дома, но примет только в восемь вечера. Тем не менее Хильдич и Эдстрём попросили слугу передать хозяину их визитные карточки. Он вернулся спустя несколько минут и сообщил, что Толстой выйдет к ним, как только закончит встречу с другим посетителем.

В большой гостиной на верхнем этаже Хильдич огляделся по сторонам. Старый рояль под серым чехлом, вдоль стен ряды жестких стульев, в углу стол и два кресла. Обстановка казалась холодной и негостеприимной.

Вошел Толстой. Вежливо и дружелюбно поздоровался и спросил, какой язык предпочитают гости. Хильдич по-немецки извинился за то, что они помешали, но Толстой лишь рукой махнул в ответ. Они поступили совершенно правильно, настояв на встрече. Он только рад возможности сделать паузу в работе.