Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

Призывы Стадлинга о помощи голодающим Самары и Казани принесли хорошие результаты. Многие в Швеции были готовы помогать, но встречались и те, кто требовал гарантий, что собранные средства действительно попадут по назначению. Андерс Холкерс, и Эушения и Эмма Лаурин из Мëрарпа интересовались, можно ли быть уверенным, что деньги не окажутся в карманах «trügerischen Beamten» (бесчестных чиновников – нем.)384. Как бы то ни было, весной 1899 года Стадлинг смог отправить Толстому 50 рублей385, а летом – еще 242386. Когда же осенью он послал еще одну существенную сумму, пришел ответ: «Я получил 250 рублей, предназначенные для голодающих, и благодарю вас и жертвователей за их доброе пожертвование. Теперь нет больше организованной помощи в Казани, Самаре и Оренбурге, поэтому постараюсь употребить эти деньги, если вы ничего не имеете против того, для нуждающихся русских людей на юге России и для духоборов в Сибири, где они очень бедствуют»387. Новый голод 1906–1907‐х, в свою очередь, пробудил готовность помогать у финнов и норвежцев. Весной 1907 года Толстой принял от Финляндии 84 000 рублей (200 000 финских марок). Через Льва Львовича эти средства были направлены в Самарскую губернию388. Через год за «мудрым советом», куда отправить и как распределить собранные средства, к Толстому обратился полковник в отставке Георг Фразер389. Пугающие новости заставили и журналистов датской газеты Morgenbladet обратиться к читателям с призывом о сборе денежных средств. С тем же вопросом, что и Фразер – куда отправить собранные средства390, – к Толстому обращался и русско-норвежский журналист Марк Левин.

В 1899 году Стадлинг помогал Толстому и по двум другим вопросам. Первый касался шведского перевода романа «Воскресение». В ноябре 1898 года Альберт Бонниер по совету Льва Львовича391 связался с Владимиром Чертковым в Англии и предложил 5000 франков за шведский перевод с условием, что издательству предоставляется либо оригинал на русском, либо английский перевод до их публикаций, а также эксклюзивные права в Швеции-Норвегии. Чертков, работавший агентом Толстого, потребовал 13 000 франков. Эту сумму Бонниер отверг как невозможную, предложив взамен 7000. Несмотря на антипатию к Бонниеру, Стадлинг написал Толстому, что последняя цифра соответствует шведским реалиям392. Бонниер, со своей стороны, напомнил Черткову, что между Швецией-Норвегией и Россией нет никаких соглашений, в связи с чем издательство вправе опубликовать перевод без гонорара, после того как оригинальная книга выйдет из печати. Толстой согласился на предложение 7500, но так долго тянул с ответом, что норвежская газета Dagbladet успела начать публикацию романа в переводе Абрахама Каарана. Поскольку теперь Бонниер уже не мог издать первый авторизованный перевод, смысла выплачивать Черткову обещанные 7500 франков не было393. Непомерные требования Черткова и недостаток здравого смысла в переговорах привели к тому, что духоборы лишились значительной суммы.

Второй вопрос, по которому понадобилась помощь Стадлинга, касался так называемого «Письма шведам» – ответа Толстого некоторым шведским пацифистам о ситуации с лицами, отказывающимися от службы в армии, актуальной для многих европейских стран. Стадлинга просили перевести письмо и проследить, чтобы его опубликовали не только в Швеции, но и в Англии и Германии.

Якоб Хильдич – 1899 394

Когда в апреле 1899 года норвежский писатель и журналист Якоб Хильдич (1864–1930) через Гельсингфорс ехал в Россию, политическая ситуация в Великом княжестве Финляндском была накалена. Российско-финские отношения обострились вследствие Февральского манифеста от 15 февраля 1899 года. За манифестом – который давал императору право вводить законы в Финляндии без одобрения ландтага и сената – стояло намерение изменить автономное положение Финляндии, чтобы в итоге сделать Великое княжество интегрированной частью империи.

Финны должны были встретить царский манифест протестами. Менее чем за десять дней полмиллиона граждан подписались против декрета. Делегация из пятисот представителей, по одному от каждой административной единицы, отправилась в Петербург для вручения петиции финского народа, однако Николай II не удостоил ее аудиенции. Самодержец отказался выслушать мольбы финнов об аннулировании вызывающего тревогу манифеста. Одновременно ввели цензурные предписания, ограничивающие общественные дебаты.