Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

После обеда Хансен присоединился к Маковицкому, который отправился с врачебным осмотром в близлежащие деревни. Увиденное его потрясло. Повсюду Хансен замечал бедность, тесноту и грязь. «У христиан так быть не должно! – воскликнул он. – Толстой знает об этом? Здесь все нужно исправить!» Но добросердечие и юмор крестьян произвели отрадное впечатление. Благодаря их непринужденному поведению Хансен тоже почувствовал себя свободно.

Оставшийся дома Толстой, наверное, напряженно размышлял. Следует ли ему написать открытое письмо-протест Густаву V или предложить шведскому суду осудить себя? Он часто говорил, что страдает оттого, что свободен, в то время как те, кто претворяют его слова в жизнь, сидят в тюрьмах. Теперь у него появился шанс стать жертвой. Но, к разочарованию Хансена, разговор не продолжился. С восьми до половины одиннадцатого Толстой играл в винт с Софьей Стахович и дочерью Александрой! Ночным поездом Хансен отбыл в Москву, так и не получив четкого решения со стороны Толстого.

Через три недели Толстой получил от Хансена «письмо прекрасное» на немецком языке, которое Хансен написал из Петербурга, где остановился по пути домой. В письме он благодарил Толстого за незабываемую встречу. Ему не терпелось увидеть в Стокгольме всех, кто замешан в истории с листовкой «Сначала думай – потом действуй». Странно все же, что в свободной Швеции смогли изъять слова Толстого и арестовать тех, кто их распространял. В такой ситуации открытое письмо от Толстого имело бы серьезный вес; кроме того, для Хансена было бы большой честью стать тем, кто его передаст. В виде личного постскриптума Хансен благодарит Толстого за фразу «Tod ist schön» («Смерть прекрасна» – нем.). Другие, более слабые люди воспринимают эту мысль с трудом. И одно несомненно: Толстой нужен этому миру502.

Суд по делу шести «младосоциалистов» проходил в середине октября. Предложение Свана сделать главного редактора Brand Хинке Берггрена судебным заседателем отклонили, так как против него уже было заведено другое дело. Всех шестерых обвиняли в подстрекательстве солдат к измене родине и неповиновению приказам. В то, что подобный текст мог написать Толстой, прокурор не верил.

Несмотря на то что всем предъявлялось одно и то же обвинение, наказания получились разными. Свана, Юнссона и Экдаля приговорили к году исправительных работ и на год лишили гражданских прав. Протесты вынудили апелляционный суд сократить срок исправительных работ до пяти месяцев и отменить лишение гражданских прав. Но Свану добавили два месяца тюрьмы за более ранние антимилитаристские выступления. Винберг и Ларсон получили три месяца исправительных работ, а Ферсмана оправдали.

Печатный орган «младосоциалистов» Brand открыто принял сторону осужденных. В сентябрьском номере Хинке Берггрен с горечью комментировал: «Власти отсталой Швеции отмечают восьмидесятилетие Толстого, вынося приговор его красноречивейшим антимилитаристским воззваниям. Для потомков это будет важным документом…»503 В ноябрьском номере осужденные прославлялись как герои, их портреты были напечатаны на первой странице. В том же году Хеннинг фон Мелстед, адвокат и писатель, описал детали этого судебного дела в книге «Fallet „Tänk först – handla sedan“» («Дело „Сначала думай – потом действуй“», 1908).

Из Швеции Хансен оправил Толстому отчет о развитии событий. Шестерых осудили и заключили под стражу за печать и распространение его статьи. Толстой был действительно прав в том, что их антимилитаризм основывался не на христианстве. Хансен навещал младосоциалистов в тюрьме и без страха перед последствиями решил сам напечатать статью Толстого «Не убий!»504

Через новостное агентство Notisbyrån Хансен необдуманно распространил сведения о том, что Толстой всерьез намеревается приехать в Швецию, чтобы взять на себя ответственность за призывы радикальных пацифистов505. В социал-демократической Arbetarbladet Фабиан Монсон с удовольствием рисовал последствия этого полуобещания: «Вообразите, как этот полубог предстает перед пигмеями из стокгольмского суда! Допустите мысль, что этого гиганта приговорят к исправительным работам в Стокгольме!» Редактор газеты Фредрик Стрём проследил, чтобы Толстой получил экземпляр газеты со статьей Монсона под громким заголовком «Мировой скандал для Швеции. Лев Толстой предстанет перед судом в Стокгольме»506. Одновременно Стрём интересовался, не может ли Толстой написать об этом случае для какого-либо мирового издания, для The Times, Frankfurter Zeitung или, почему бы и нет, для его собственной газеты507.