Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

В Ясенках за право отвезти пассажира соревновались два-три десятка извозчиков. Цена за десять километров до Ясной Поляны варьировалась от семидесяти пяти копеек до двух рублей. Сев в сани, Левин спросил у кучера, как к Толстому относятся крестьяне. «Вы адвокат? – поинтересовался тот. – Понимаете, Льва Николаевича в последнее время очень беспокоят несправедливости, которые чиновники устраивают нам, крестьянам. Раньше он говорил, что мы должны не сопротивляться нападкам чиновников, а просто смиряться с ними. А теперь он, видно, не может больше оставаться зрителем всего эдакого и потому начал жаловаться в суд. А один раз он даже сам присутствовал на судебном процессе».

«А как его здоровье?»

Крестьянин широко улыбнулся: «Лев Николаевич, слава богу, здоров и силен как медведь, дай бог ему сто лет жизни! Вам, кстати, известно, что когда-то он был самым сильным мужчиной в округе? Однажды он завалил медведя голыми руками, без оружия. Чучело того медведя до сих пор стоит у него в доме в Москве. Вы спросили, любят ли его тут? Вот пусть кто-то только попробует его обидеть, так крестьяне ему покажут! Тут все, и местные, и из других деревень, голову на плаху за Толстого положат». Кучер привел пример доброты Толстого: «Денег у него нет. У него их жена забрала, чтоб он не раздавал другим. А нам она деньги не хочет давать, потому что мы пьем. Как-то у одной бедной крестьянки дом сгорел, и муж у нее помер. Так Лев Николаевич побеспокоился, чтоб у нее новая хата была, а еще пора тогда была горячая, а денег, чтоб нанять батраков, у нее не было, так Лев Николаевич самолично ей в поле и помогал. Так они вдвоем и работали – старуха-крестьянка и Лев Николаевич – бок о бок».

Всякий раз кучер произносил имя Толстого «с придыханием, которое свидетельствовало о фанатичном восхищении и рабской преданности». Он уже собирался было начать новую историю о Толстом, как вдруг воскликнул: «Глядите, а вот и он сам!» Вдали появился пожилой человек среднего роста в высоких сапогах, русской рубахе, с шарфом на шее и большой шапкой на голове. В руках он держал большую трость, которая оказалась складным стулом. Рядом с ним бежал большой пудель, которому он что-то говорил.

Левин толком не успел поздороваться, когда Толстой попросил его подвезти. У него случилась мелкая неприятность: «Пока я сидел на стуле, Жулик убежал поиграть с двумя собаками, а те на него напали. Я им строго велел его отпустить, а Жулик из чистой благодарности прыгнул на меня и опрокинул в снег. Теперь я устал, и мне трудно идти по глубокому снегу».

Толстой занял место рядом с Левиным, сани двинулись дальше, а Толстой поинтересовался, кто незнакомец и откуда. И едва услышав, что Левин из Норвегии, немедленно справился о здоровье и семье Бьёнстьерне Бьёрнсона.

В Ясной Поляне Толстой распорядился, чтобы кучера перед отъездом накормили на кухне. Левина представили Софье Андреевне, дочери Татьяне и ее супругу Михаилу Сухотину, секретарю Валентину Булгакову и доктору Душану Маковицкому. Софья Андреевна записала в дневник, что прибыл «из Норвегии еврей – русский корреспондент»516, а Булгаков назвал его «норвежским журналистом, бывшим русским подданным»517.

Левина проводили в комнату, где был написан роман «Война и мир». Стояло еще ранее утро, и когда Левин вышел к завтраку, он понял, что остальные члены семьи уже узнали от Толстого новости о Бьёрнстьерне Бьёрнсоне и его тяжелой болезни. Следует ли послать телеграмму? На этих словах появился сам Толстой, на сей раз в ином обличье. На нем был русский костюм с накинутым на плечи белым шерстяным свитером. Теперь он выглядел не как пожилой усталый человек, а как мужчина, полный жизненных сил. Несмотря на седую бороду, ему нельзя было дать больше шестидесяти. Лоб высокий и глаза живые.

Со спокойной серьезностью Толстой сел напротив Левина. Ел мало и быстро и вскоре начал расспрашивать гостя о Норвегии. Левин рассказал, что норвежцы опасаются русских, подозревая, что Россия собирается захватить один норвежский порт на Северном Ледовитом океане. Анатолий Крупенский, русский посол в Норвегии, – презираемая персона, поскольку оказывал давление на норвежское правительство и даже преуспел в ограничении свободы слова в стране. Норвегия действительно принимала участие в гонке вооружений, строя военные корабли, но, с другой стороны, в стране начинают распространяться и пацифистские настроения. Первый отказавшийся от военной службы воспринимался как преступник, однако его пример породил целое движение. На вопрос Толстого о роли религии Левин сообщил, что среди сельского населения распространены суеверия, в то время как горожане рутинно придерживаются традиционной веры. Но в школах учителя богословия могут обсуждать с учениками атеизм и материалистов, например Людвига Бюхнера.