Северные морские пути России

«На ледоколах. Раньше такое было, что мы ходили зубы чинить… При том, что у нас в школе был зубной кабинет. Это в 1990‐е годы, это лихие 1990‐е, конец 1990‐х, которые как говорят: „Ой-ой-ой, все валилось там, все там это“. Да нет, у нас была своя эскадрилья. У нас была медицина. В 1990‐е мне тут аппендицит вырезали. Вот. И брату моему. Вот. И, то есть, в больнице этот зубной кабинет был, и тут. И зубы мы: „Ой, а там делают лучше“. И идем на ледокол. Вот. На ледоколе были свои операционные, свой хирург, зубник свой, оказывается» (ПМ, Море-5).

Как резиновая лодка выступает символом крайней уязвимости, так и ледокол в нарративах спасателей символизирует надежность и уверенность в том, что помощь будет оказана.

Для методистов из МЧС, живущих за пределами Арктики, но по долгу службы заинтересованных в поиске новых направлений для развития структуры, важными особенностями Арктики выступают, с одной стороны, климат, требующий особого снаряжения и техники, с другой – представление о практически полном отсутствии постоянного населения. Их способ изучения Арктической специфики – сравнительно недолгие, но объемные по пространственному охвату экспедиции, на судах или вездеходах, а Арктика воображается как место пребывания транзитных приезжих – сотрудников метеостанций и туристов:

«Инт.: А вы, наверно, их спрашивали, какие у них там типичные ЧС? [Речь идет о сотрудниках метеостанции, куда на судне по СМП ходил в экспедицию информант.]

Инф.: Ну да, я разговаривал. Ну… ну-у… что у них там? У них особенно нич… Это, медведи, погода. Что такое? Ну, больше такого, ахового, ничего не было. Ну, и соответственно… <…> Ну, рассказывали. Как люди по какой причине гибли то есть. Ну… в основном это отсутствие связи было и… Фотографы там разные приедут пофотографировать. Вот ушел там недалеко. Тут раз – погода сменилась и все. А с ним ни связи, ничего нет. Потом через два-три дня находят» (ПМ, Суша-8).

В отличие от других тем в экспертных интервью с сотрудниками спасательских организаций обсуждение специфики Арктики четко разделило жителей и не жителей макрорегиона. Только жители населенных пунктов внутри него – притом независимо от их профессиональной идентичности и рабочих задач – говорили об Арктике как о пространстве холодной воды, спасение в которой требует мгновенной реакции.

«Инф.: Человек, вот физически и морально, может бороться за живучесть своего судна ну, где-то двое суток. Двое суток. Да? Двое суток. Потом обессиление… обессиливание, апатия и гибель, соответственно. Пока человек… Тем более в Арктике, на Севере. Пока человек находится на борту, а не за бортом… в каком-либо там… в этом, в супер там плоту спасательном или супергидротермокостюме, у него шансов выжить… ну, на сотни процентов больше, нежели оказавшись за бортом своего судна» (ПМ, Море-7).

Или:

«Инф. 2: Ну, вообще сейчас эти суда очень надежные – ледоколы, вот, суда „Норильского никеля“, э… новые танкера, которые ходят сюда, вот, на Мыс Каменный, нефть возят. Они очень надежные, усиленного ледового класса, они сами идут как ледоколы, лед ломают, вот, и в общем-то…

Инт.: Ну да.