Северный свет

Южный Оцелик

25 июня 1906

Дорогой Честер,

я чересчур утомлена, чтобы написать большое хорошее письмо, и даже выводить ровные строчки мне трудно, но я весь день чувствовала себя не в своей тарелке и до сих пор не могу уснуть – от стыда за то, что утром написала тебе так злобно. Поэтому я и пишу сейчас, чтобы попросить у тебя прощения, милый. Я была сердита и наговорила такого, чего ни в коем случае не должна была говорить, и мне очень стыдно, дорогой. Прости меня. Я места себе не найду, пока ты не напишешь, что прощаешь… Я очень, очень утомилась сегодня, милый. Я весь день помогала маме с шитьем… Я никогда не любила перешивать платья, а сейчас это еще в десять раз хуже. Ох, Честер, ты не представляешь, как я буду счастлива, когда все эти тревоги и волнения останутся позади… Боюсь, что время до нашей встречи будет тянуться невыносимо долго… О, милый Честер, до чего же мне грустно. Честер, умоляю, не жди конца недели. Разве ты не сможешь приехать в ее начале? Честер, ты не представляешь, как ты мне сейчас нужен…

Я продолжаю читать, но в письме нет ни слова о Чарльзе Джероме. Может, я ищу не там. Я откладываю письмо Грейс и роюсь в пачке, пока не нахожу то, что мне нужно: несколько писем от Честера. Разворачиваю первое.

21 июня

Дорогая Грейс,

прости, пожалуйста, что пишу карандашом и на такой бумаге, но ничего другого у меня нет, поскольку я не дома. Вчера поздно вечером я получил твое письмо, и, честно говоря, оно меня слегка удивило, хотя я и догадывался, что ты пребываешь не в лучшем расположении духа. Не волнуйся так сильно, поменьше прислушивайся к своим чувствам и побольше развлекайся…

Дальше речь идет о том, что какие-то там его друзья отправляются в путешествие и что он не может покинуть Кортленд раньше седьмого июля, – но о Чарльзе Джероме ни слова. Я достаю следующее письмо.

2 июля 1906

Дорогой Малыш,

я, конечно же, очень обрадовался твоему письму, хоть мне и стыдно, что я не писал всю неделю. В среду и четверг мне пришлось корпеть над расчетным листом, в пятницу ко мне приехал друг и остался на ночь. В субботу я поехал на озеро и так обгорел, что не могу надеть ни воротничок, ни пиджак. Мы плавали на каноэ и побывали еще на двух озерах, и, хотя каноэ было трудно тащить на себе, все равно мы отлично провели время…

Что до моих планов на Четвертое июля, я их еще не строил: те две девушки, которых я мог бы пригласить, уже договорились с другими, потому что я затянул с приглашением до самой субботы…

Теперь я понимаю, почему в письмах Грейс столько беспокойства и тревоги. Она не была единственной. Были другие девушки. Девушки, которые, возможно, интересовали его больше, чем она. Боже, в какую она влипла беду! Она ждала ребенка от Честера, и поэтому ей было необходимо выйти за него замуж, но вряд ли он хотел на ней жениться. Вряд ли, раз ей приходилось молить его, чтобы он за ней приехал; вряд ли, раз он почти не писал ей, а когда все же писал, то рассказывал о других девушках, которых куда-то приглашал…