Сговор остолопов

Сквозь тьму своих очков Джоунз присмотрелся к мужчине. Точно – он его уже где-то видел, только сейчас тот одет прилично. Особенно знакомыми казались безвольные глаза. Такие же Джоунз припомнил над рыжей бородой. А потом вспомнил их и под синей фуражкой в участке – в тот день, когда произошел инцидент с арахисом. Джоунз ничего не сказал. Полицай есть полицай. На них лучше не обращать внимания, пока не достают.

– Откуда он взялся? – вопрошала Дарлина у толпы зевак. Розовый какаду снова восседал у нее на руке: из клюва золотым червяком свисала сережка. – Ну и премьера. Что же нам делать, Лана?

– Ничего, – зло ответила та. – Пускай этот крендель тут валяется, пока дворник не подберет. Дай-ка я лучше займусь Джоунзом.

– В-во! Эй! Эт кошак унутрь вломился и все тут. Уж мы и дрались, и пихались, а мамке, видать, уж так хотелось в «Ночью тех» запопасть. Я обссыкался – еще храк, что вы мне в прокат взяла, порву, вам же за ево штрах платить, так «Ночью тех» обакротится еще. В-во!

– Заткни пасть, умник. Мне, наверное, все же придется дружкам в участок позвонить. Ты уволен. И Дарлина тоже. Я ведь как чувствовала – не надо было тебя на сцену выпускать. И убери эту проклятую птицу с моего тротуара. – Лана повернулась к толпе. – Ну что, народ, – теперь, раз уж вы все здесь, как насчет заглянуть в «Ночь утех»? У нас тут шикарное шоу.

– Мира, Ли. – Латина обдала хозяйку халитозом. – А кто дваццать чшитыыр долляр за эти чшимпань платиить?

– Ты тоже уволена, дура мексовая. – Лана улыбнулась. – Заходите, народ, наслаждайтесь хорошим коктейлем, который смешают вам по любому вашему рецепту наши эксперты по смесям.

Толпа, тем не менее, больше тянула шеи в сторону громко сопевшей белой горы и не спешила воспользоваться приглашением к изыскам.

Лана Ли уже собралась было подойти и пнуть этот курган, чтобы побыстрее пришел в себя и убрался из ее канавы, но мужчина в шляпе вежливо сказал:

– Мне бы хотелось от вас позвонить. Может быть, лучше вызвать «Скорую помощь»?

Лана осмотрела шелковый костюм, фетровую шляпу, отметила слабый, неуверенный взгляд. Слизняка всегда видать – с этим рохлей все в порядке. Богатый врач? Юрист? Может, еще удастся обратить маленькое фиаско к своей выгоде.

– Конечно, – прошептала она. – Послушайте, ну что вам зря тратить вечер и возиться с типом посреди дороги? Какой-то бродяга. А вам, похоже, немного расслабиться не повредит. – Она обошла сопевшую и вулканически всхрапывавшую гору в белом халате. Где-то в стране грез Игнациусу виделась перепуганная до смерти Мирна Минкофф – она стояла перед судом Вкуса и Пристойности, и суд постановлял, что ей не хватает ни того, ни другого. Ужасный приговор сейчас прозвучит: в наказание за бессчетные преступления ее личности гарантирован какой-то физический урон. Лана Ли приблизилась к мужчине и сунула руку в укромные складки золотого парчового комбинезона. Она присела рядом на корточки и исподтишка, прикрывая ладонью, показала ему фотографию с Боэцием. – Погляди-ка, малыш. Не хочешь провести вечерок вот с такой?

Мужчина в шляпе отвел глаза от побелевшего лица Игнациуса и посмотрел на женщину, на книгу, на глобус, на мел. Потом еще раз прочистил горло и произнес:

– Патрульный Манкузо. Работаю под прикрытием. Вы арестованы за приставание к мужчинам и распространение порнографии.

И в этот момент три члена расформированного дамского вспомогательного корпуса – Фрида, Бетти и Лиз – с топотом ворвались в толпу, окружавшую Игнациуса.

Тринадцать

I

Игнациус открыл глаза и увидел, как над ним парит что-то белое. У него болела голова и пульсировало ухо. Потом в изжелта-небесных глазах медленно прояснилось, и, превозмогая боль, он осознал, что смотрит на потолок.

– Так ты проснулся уже наконец, мальчик, – раздался где-то рядом материн голос. – Поглядите только на него. Вот теперь нам всамделе конец.

– Где я?

– Только не умничай тут со мной, мальчик. И не думай, Игнациус. Я тебя предупредила. С меня же ж хватит. Я ж не шутки шучу. И как же ж я только людяˊм в глаза смотреть теперь буду?

Игнациус повернул голову и огляделся. Он лежал в клетушке из ширм. В ногах постели прошла медсестра.

– Боже милосердный! Я в больнице. Кто у меня врач? Надеюсь, вам хватило самоотверженности обеспечить мне услуги специалиста? И священника? Пусть придет служитель культа. Я посмотрю, приемлем ли он. – Игнациус оросил нервической слюной простыню, снежной шапкой покрывавшую гору его живота. Он дотронулся до головы и нащупал бинты, облепившие его мигрень. – О, мой бог! Не бойтесь рассказать мне всё, мамаша. Судя по боли, терзающей меня, ранение довольно фатально.

– Заткнись и смотри вот сюда, – чуть ли не заорала миссис Райлли, швыряя прямо на перевязку Игнациуса газету.

– Сестра!

Миссис Райлли сорвала газету с его лица и ладонью прихлопнула мокрые усы.

– Закрой же ж ты рот, самашетший, да погляди тут вот на газету. – Голос у нее срывался. – Нам конец пришел.