Шаг в небо

— Да, информируют тебя твои работодатели хорошо, — кивнул я ему в ответ. Я, кажется, решился. — Но вот боюсь, ты выбрал совсем не то! Вернее сейчас у тебя точно нет выбора.

— Сам сдохнешь, придурок, — Пыльцын хорошо понял, что я имел в виду. — Ты меня что, своей магией игрушечной сейчас испепелишь?

Не очень ловким движением он вытащил из-за пазухи пистолет. Маленький такой. Почти как у Пуговкина. Странные какие-то мысли в голову лезут. А вот то, что я не догадался уже давно завести себе нормальное оружие — это я, конечно, сделал большую ошибку. Тоже мне, умник. Вот сейчас меня эта скотина замочит и… Что «и» было непонятно.

И ещё странное ощущение — ни страха, ни злости — ничего. Словно я смотрю на всё происходящее совсем издалека. Хотя я прекрасно помню, что бывает после пистолетного выстрела в голову.

— Ты что думаешь умник, для того чтобы вас, последних психов отловить очень уж нужно для вас ролевку делать? — криво усмехнулся Пыльцын — Это я так просто, хотел показать, что вы все придурки полные. Ну — не получилось. Так сенты из тебя всех до одного за десять минут вытянут. Уж ты не сомневайся.

— А, так ты меня хочешь сдать, — я бы мог сразу догадаться, что Пыльцыну незачем убивать меня, сдать — гораздо выгоднее. — Ну да, куда тебе выстрелить, кишка тонка.

— Не провоцируй, — покачал головой Алексей. — Я не слабонервная девица. Мне работа важней. А не ваши дурацкие эмоции и чувства. Я человек будущей формации, мы будем владеть этим миром!

Судя по всему оружие придавало Пыльцыну такие силы, что у него от эйфории мозги пошли набекрень. В какое-то мгновение он мне даже напомнил белокурого сверхчеловека со старинной фашистской марки, которая была в моей детской коллекции.

— Чувства дурацкие? Ну конечно, что ты можешь в них понимать, — я смотрел прямо в белёсые глаза Пыльцына. — Что ты можешь понимать в чести, гордости, любви. Хоть ты и заставлял их симулировать в играх.

— Ха, любовь! — Алексей оскалился в циничной улыбке. — Тебе девки мало давали, вот ты о чувствах и рассуждаешь! Сопляк ты и придурок. А честь — это тоже отговорка неудачников. Ни хрена в жизни не может, а заявляет что честный и гордый.

Пыльцын совсем распалился! Он уже не говорил — орал что-то. Про пижонов и сопляков, про новую власть, про победу трезвого расчёта над бездарностями… Я не особо вникал. Мне стало совсем безразлично. Я совсем недавно думал о Пыльцыне как о враге, о предателе, а он просто ничтожество. Его даже нельзя ненавидеть. Ну, нельзя же ненавидеть болезнь. Или это не болезнь, а просто паразит? И ещё я понял — я не смогу его убить так просто. И не потому, что он вот сидит, машет пистолетом перед носом и орёт ерунду. Такие как он плохо кончают. Когда-нибудь и его предадут.

Я стоял напротив Пыльцына и молчал. Было что-то странное в нашем положении — он сидел с оружием в руках, а я, как ученик в кабинете директора школы, стоял напротив него через стол. Я смотрел на него как на что-то неживое. Или неразумное. С холодной неприязнью. Внезапно Пыльцын замолчал, он словно прислушивался к чему-то. Его сумбурная речь стала неразборчивой, лицо исказила гримаса — словно справа всё лицо обвисло, пистолет выпал из рук и он Пыльцын завалился на бок. Переволновался, видимо, или может ещё что. Он остался для меня всё также безразличен. Подобрав его пистолет я вышел в прихожую, оделся и уже было ушёл. Но всё-таки оглянулся. Пыльцын сполз наполовину с дивана и смотрел на меня. Был открыт только один глаз. Он смотрел на меня с тоской и ненавистью.

Через двадцать минут я был дома.

— Надя! Выходи! — я подёргал ручку балкона. Балкон был закрыт снаружи на защёлку. Защёлку давным-давно поставили на балконной двери, чтобы курящие гости не задымили квартиру.

На улице было уже темно, и я ничего не видел. Наверное, Надя сидела в углу, который не виден из окна.

Глава двадцать шестая

Я сразу позвонил Сашке Сотникову. Хотел предупредить про Пыльцына. Да и вообще хотелось поговорить. Длинные гудки и всё. Странно, почему его нету дома? Поздно ведь. Или я опоздал. Я стал было рыться в записной книжке, но тут до меня дошло — мне нельзя никому звонить. Если Пыльцын уже донёс, то меня явно прослушивают. Но был один человек кому я мог позвонить и кому я хотел позвонить. Толик. Ведь совсем не факт, что он погиб как все полицаи.

— Алло! — после первого же гудка прозвучал знакомый голос в трубке. Бодрый и весёлый. — Слушаю!

— Толик привет, это Андрей, — я даже растерялся.

— О! Здоров! — мне показалось, что Толик рад моему звонку — А мне Андрукович говорил, что ты вернулся. Чего не звонил?

— Да, всё собирался, а тут сам понимаешь — работа, дела всякие, — промямлил я. Честно говоря, зачем я ему позвонил? У меня, что сегодня день дружбы с предателями? Куда меня несёт?

— Давай заходи! Прямо сейчас! — Толик видимо и впрямь обрадовался моему звонку.

Мне не хотелось сейчас идти к нему. Просто не хотелось. И приглашать не хотелось. Но надо встретится. Ведь смотри — в полицаи подался, а жив, и вроде неплохо себя чувствует.