Шаг за шагом вслед за ал-Фарйаком

Я вспоминаю о тебе и плачу,
думая о том, что ты лежишь в могиле.
О, ушедший из жизни, покинувший сей мир,
молись за всех нас.
Без тебя зачем мне жить? Где душа моя?
Внутри лишь огонь полыхающий.
Искры его уносят остатки жизни моей,
которая стала для меня тяжким бременем.
Почему судьба не сохранила мне тебя, мой светоч и маяк?
Кто мне теперь укажет путь и осветит потемки?
Раз нет тебя со мной, мне все равно,
настала ночь иль наступило утро.
Мне ночью не о чем мечтать и ни к чему рассвета ждать.
Я шесть ночей не спал, надеялся, но не сбылись надежды.
Что пользы ждать, коль вынесла судьба
свой приговор невинному ребенку!
Нет, я не излечусь от лихорадки
и не найду покоя в этом мире.
Как часто на руках тебя носил я и баюкал,
и мирно засыпал ты.
И сколько я провел ночей бессонных, когда ты заболел.
И плакал, и молился — все напрасно.
Когда смотрел я на твое прелестное лицо,
мне мнилось, я в саду прекрасном.
Не написал художник твой портрет,
пусть эти строки его запечатлеют.
Укрыла тебя тесная могила,
но для меня теперь могила весь мир.
Тебя я не увижу больше, но постоянно тебя я вижу в мыслях.
Тебя мы не забудем никогда, над памятью не властно время.
Пока я жив, скорбеть о тебе буду,
а как умру, останутся читателю мои стихи.
Горе мое не сравнимо ни с чем, и утрата моя непереносима.
Много людей меня окружает,
но помочь мне не может никто.
Вспомнил я стих, гласящий:
Кто испытал горечь утраты, тот сосед тебе.
Но мои соседи — враги, а он сейчас
рядом с Господом —
разница велика.
Горе обрушилось на меня
и согнуло меня своей тяжестью и сломило.
В одну ночь я лишился зрения, все окуталось мраком,
и звезды исчезли.
Я так хотел, чтобы он был счастлив
и надолго меня пережил.
Я желал умереть раньше него, но Господь рассудил иначе.
Я своими руками в могилу его опустил,
почему не он меня хоронил?!
Я глаз с него не спускал, но его не спас,
о, если бы взгляд мог оживлять!
Руки мои бессильны были его удержать,
бессильный не может спасти.
Я лишь страдал, видя страдание в его глазах —
он не мог словами его передать.
Он на постели лежал, я бы на руки его взял, если б мог.
Но малейшее прикосновение причиняло ему муки и боль.
Он тихо стонал и дрожал, как птенец, выпавший из гнезда.
Я даже боялся, что слеза, упавшая на него,
может ранить его.
Я не могу без боли сердечной вспоминать его дрожь,
Тоскую, вспоминая, как он меня обнимал,
и тоска не оставляет меня и во сне.
Вспоминаю, как песней его усыплял,
и как он просил, чтоб я петь продолжал.
Как с ложки его кормил, вспоминаю,
а он ротик свой открывал.
О страшный день, когда вонзила когти смерть
в беззащитное дитя.
И стала жизнь моя смерти подобна.
Я радовался жизни, пока у меня был он,
а теперь жизнь моя горька.
Ни близь, ни даль меня не привлекает,
ни стран разнообразие.
Тоска моя неизбывна, она преследует меня повсюду,
так мне судил Создатель.
Не заливают горе мое слезы, хоть и текут потоком.
Огонь может затушить лишь огонь, а слезы это вода.
О если б покой в душу однажды вернулся,
и принял бы Бог в жертву за сына жизнь старого отца.
Я бы встретил смерть со смирением, как избранный,
Зная, что в этом мое искупление,
сегодня же я не знаю, как жить с этим горем.
И нет у меня других желаний, кроме как умереть.
После этой утраты ничто не привязывает меня к жизни.
Изведавшим подобное горе остается только терпеть
И плакать, как плачу я непрестанно,
Пока не рухнет столп терпения
или не оборвется жизни нить.
Каждый сын умрет однажды,
но пусть раньше сына отец умрет.
Это от горькой обязанности сына хоронить
Его убережет.
Вряд ли тот, кто пережил такую потерю, как я,
и так же страдал,
Станет к долгой жизни стремиться и ее продления желать.
Смерть удел всех живущих,
уравнивает она богатых и бедных.
Ушедшие, кто раньше, кто позже,
все лишаются своих богатств.
Но смерть ребенка худшее горе, она опустошает дом.
Радуется жизни лишь тот, кого миновало это горе,
будь он беден или богат.
Потерять капиталы это как
лишиться волос и стать лысым.
Счастлив лишь тот, чьи дети при нем,
кого миновало горе утраты.
Малое горе можно пережить,
большое остается с тобой
навсегда.