Шаги Командора или 141-й Дон Жуан

…Перед спектаклем на сцену выскочил королевский шут карлик Педильо и, подпрыгивая по-обезьяньи, объявил, что достопочтенные супруги, сидящие в зале получили возможность созерцать свою любопытную жизнь, с чем он и поздравляет всю публику, особо – его величество короля и королеву; а дону Диего желает приобрести множество врагов; затем он соскочил со сцены и, подойдя к королю, скукожился у августейших ног.

Донья Мария перехватила взоры королевы, поглядывавшей краешком глаза на Орудж-бея. Ей давно было известно, что венская красавица, норовистая, как лошадка, сторожкая, как косуля, не усидит спокойно на месте.

Маргарите нравилась мужчины наподобие восточного «мориска»: решительные, грубоватые, пылкие, но умеющие, при необходимости, обуздывать свои эмоции.

Дуэнья уловила тайное движение души своей подопечной и, внутренне противясь неизбежному развороту событий, смирилась. Чему быть – того не миновать…

* * *

Заявление карлика Педильо о содержании предстоящего действа оказалось ложным. В пьесе не было никакой интриги между мужем и женой. Зрители, принимавшие его слова за чистую монету, к концу действия сообразили, что это была шутка и вздохнули с облегчением.

Спектакль начинался печальными размышлениями молодой вдовы, не желающей выйти замуж. Благородная Леонарда, давшая обет никогда уже не выходить замуж, коротавшая дни чтением книги какого-то монаха «Молитвы и размышления», при всем при том привлекала многих, домогавшихся ее руки и сердца. В конце концов, она сдается и выходит замуж за победителя состязания поклонников лжеца и пустобреха Камилл о.

Автора на спектакле не было; говорили, что сеньору де Вега нездоровится. По окончании представления придворная элита вздохнула с облегчением и поспешила на банкет в честь инфанты Анны.

Банкет состоялся в просторном зале. Гости расселись за большим круглым столом, во главе которого заняла место королевская чета. Далее все расположились в той же степени удаленности от их величеств, как в зрительном зале. Орудж-бея от королевы разделяли четыре места.

Прежде чем подать вино на стол, его проверил лекарь, дал попробовать двум слугам, и лишь после такой дегустации веселящий напиток был преподнесен высоким особам.

Король поднял бокал:

– В честь нашего торжества!

Все встали с мест, подхватив слова его величества.

Зазвенели бокалы, застучали вилки, развязались языки. Говорили, как прелестна маленькая инфанта, как впечатляющ спектакль, как великолепна была в роли Леонарды актриса N., как ловко пудрил ей мозги дон Камилло в исполнении сеньора К…

– Было бы интересно выслушать мнение дона Хуана на этот счет, – подала реплику королева.

Взоры всех устремились к Орудж-бею. Он смешался от неожиданности, но, отставив бокал и выдержав паузу, проговорил:

– Мне понравился пафос пьесы: дух женской свободы.

– Браво, дон Хуан! – наперебой отозвались гости, преимущественно представительницы прекрасного пола. Прозвучали даже аплодисменты.

Разговор зашел о книге, которую писал Орудж-бей. Король, включившись в разговор, сказал, что благословил автора на этот труд, и поинтересовался, как продвигается работа. Орудж-бей поблагодарив за внимание, сообщил о намерении опубликовать фрагменты из первой части; милостью Бога и с благословения его королевского величества, вернувшись в Вальядолид, он предложит свой скромный труд.

Король любезно отозвался, что автор волен работать, где его душе угодно, может писать и в Эскориале. На что польщенный автор ответил:

– Боюсь, что столь благолепный дворец и внимание к вашему покорному слуге могут склонить его с соблазнительной лени…

– Браво, дон Хуан! – одобрили гости галантный и скромный ответ сочинителя трактата.

Затем речь зашла об охоте, и король сообщил, что выезжает на несколько дней на охоту, желающие господа могут присоединиться.

– Считаю, что дон Хуан и на сей раз проявит свою сноровку, – с улыбкой заметила королева.

– Всегда к вашим услугам, – отозвался с поклоном Орудж-бей, глядя в лучистые блестящие глаза королевы, и тут вилка выпала из его руки; слуга тут же поднял ее, и подал гостю новую вилку.

– Азиаты любят есть руками, – заметил Винченцо Алессандро, старый венецианский дипломат, побывавший несколько раз в Персии.

– У нас учат детей сызмала держать не вилку, а меч…

– сказал Орудж-бей итальянскому коллеге.

– Да, – отозвался венецианец. – Меч порой нужнее, чем вилка…

– А стихи? – бросила реплику королева.

– Когда говорят пушки, музы молчат, – сеньор Винченцо повторил изречение своих древних предков.

– Пушки говорят сейчас в Нидерландах… Испанские пушки, – вздохнул король.

На что герцог Лерма поспешил заверить, что он не сомневается в скором триумфе войск королевства.

Политическая тема затянулась, и разговор переменился только когда в зал принесли на руках маленькую Аниту; она безмятежно спала. Гости поднялись с мест.

Король поцеловал дочурку в лоб.

Королева завершила вечер шутливой фразой:

– Взрослым не грех поучиться у маленьких вовремя отходить ко сну…

Гости стали расходиться. Орудж-бей направился в отведенную ему во дворце комнату.

* * *