Шакспер, Shakespeare, Шекспир. Роман о том, как возникали шедевры

– Что за детский вопрос, Роджер, – сказал он небрежно, – разумеется, ведьмы еще пригодятся в тот ключевой момент, когда Макбет уже станет королем и захочет узнать, доколе небо будет потакать его злодейству. И эти бородатые старухи, с помощью вызываемых ими призраков, посулят ему бессмертие – а он, ослепленный успехом, поверит. Я считаю…

Он чувствовал, что в дни работы над «Макбетом» его «я считаю» обретает силу закона. И упивался этим.

– Я считаю, что предсказания должны быть таковы: возмездие настигнет преступника лишь после того, как какой-нибудь лес пойдет на обороняемый им замок… ну-ка, Роджер, ты ведь знаток: какой лес? на какой замок?

– Бирнамский. На Дунсинан. Но как ты намерен из этой мистики выпутаться?

– Не перебивай. Дай мне имя того, кто убьет Макбета.

– Макдуф. Файфский тан.

– Отлично! Тогда запоминай слово в слово!

– Ты прекрасно знаешь, Уилл, что хороший текст я всегда запомню слово в слово.

– А потом записываешь, а потом я отдаю эти листы переписчику, который думает, что Shakespeare – это всегда один Шакспер. Так было с «Ромео и Джульеттой», так будет с «Макбетом» и со всеми будущими совместно создаваемыми нами пьесами… Что ж, дело твое и миледи. Я вовсе не против оставаться Shakespeare в одиночестве.

«Знать бы тогда, что их будет так немного, этих шедевров, и даже “Бурю” мы закончить, скорее всего, не успеем, – думаю я сейчас, в последний свой день, когда и думать-то получается только благодаря питью Шейла. – Хотя что значит немного? Ровно столько, сколько Великий Архитектор включил в свой план…»

– Итак, лорд и леди Ратленд, – радостно возгласил Уилл, – вот вам сцена с призраками!

Гром. Подымается первый призрак: голова в шлеме.

<…>

Первый призрак

Макбет, Макбет, Макдуфа берегись,
Макдуфа, тана файфского. Довольно.

(Уходит в землю.)

<…>

Гром. Подымается второй призрак: окровавленный младенец.

Второй призрак

Макбет! Макбет! Макбет!

Макбет

Я б слушать мог тебя тремя ушами.

Второй призрак

Лей кровь, играй людьми. Ты защищен
Судьбой от всех, кто женщиной рожден,

(Уходит в землю.)

<…>

Гром. Подымается третий призрак: дитя в короне, с ветвью в руке.

Третий призрак

Будь смел, как лев. Никем и никаким
Врагом и бунтом ты не победим.
Пока не двинется наперерез
На Дунсинанский холм Бирнамский лес.

Макбет

Но этого не может быть! Я рад.
Нельзя нанять деревья, как солдат.
Нельзя стволам скомандовать: вперед.
Пророчество мне духу придает.
Цари, Макбет, покамест не полез
На Дунсинанский холм Бирнамский лес.

– Ну как, – спросил Уилл торжествующе, – годится?

– Э-э-э… таинственно, загадочно… э-э-э… – почему я вдруг опять стал мямлить? проклятая детская привычка! – И все же, дорогой сэр Шакспер, каковы… э-э-э… разгадки?

– Куда подевалась ваша фантазия, дорогой лорд Ратленд? Просто перед тем как отправить войско на штурм замка Дунсинан, какой-то военачальник… позже придумаем, кто именно… приказывает солдатам нести над собой ветви, те, что потолще и густо покрыты листвою – это помешает людям Макбета определить численность штурмующих.

– Допустим… э-э-э… а как насчет того, что «Макбет для тех, кто женщиной рожден… э-э-э… неуязвим»?

– Немудрено, что вы, лорд Ратленд, не поняли, о чем идет речь. – Какая дьявольская насмешка в его голосе! – А вот миледи Элизабет, уверен, поняла. Не правда ли, миледи?

Она кивнула, а Уилл начал:

Макдуф

Сюда, проклятый пес!

Макбет

Из всех людей я лишь с одним тобой
Встречаться не хотел. И так уж кровью
Твоих домашних дух мой отягчен…
<…>
Труд пропащий:
Ты легче можешь воздух поразить,
Чем нанести своим мечом мне рану.
Бей им по уязвимым черепам —
Я защищен заклятьем от любого,
Кто женщиной рожден.

Макдуф

Так потеряй
Надежду на заклятье! Пусть твой демон,
Которому служил ты, подтвердит:
До срока из утробы материнской
Был вырезан Макдуф, а не рожден.

Теперь и я все понял: дети, появившиеся на свет в результате кесарева сечения, когда-то назывались «не рожденными женщиной» – и идиома эта сохранилась до нашего времени!

Я понял и мысленно назвал Уилла гениальным мерзавцем.