Шаманизм

Остяки приводят к юрте больного несколько оленей по назначению шамана; к ноге одного из оленей привязывают конец веревки, а другой конец дают больному в руку, и когда тот дернет веревку, то оленя убивают. Голову и рога ставят на пол, мясо съедают, а жиром мажут пациента[339]. Чтобы исторгнуть дьявола, остяцкий шаман хватает зубами за больное место и через несколько минут вытаскивает изо рта кишку какого-нибудь зверя, червяка или просто волосок. Все эти предметы считают как бы олицетворением болезни[340].

Киргизский шаман, подобно другим своим собратьям, прибегает к различным приемам, для того чтобы представить в лицах свою борьбу с овладевшими больным духами. Сев против него, он играет на балалайке, кричит, поет, кривляется, потом бегает по юрте и, выбежав на двор, на первой попавшейся лошади мчится по степи, гоняясь за духом, мучащим больного. Вернувшись, шаман бьет больного плетью, кусает его до крови, замахивается ножом, плюет в глаза, надеясь столь радикальными средствами изгнать духа. Эти шаманские действия повторяются в продолжение девяти дней[341].

На берегу Телецкого озера Гельмерсен был свидетелем лечения одного из захворавших его спутников-телеутов. По убеждению туземцев, злые духи проникли в его тело и причинили боль и страх. Кам Иеника приступил к врачеванию больного. Сначала он связал несколько веток, положил на пучок раскаленный уголь и стал махать им над пациентом, бормоча какие-то несвязные слова. Постепенно издаваемые им звуки становились громче и более гортанными, образуя, наконец, нечто вроде странного пения, сопровождавшегося качательными движениями тела. От времени до времени пение прерывалось громкими и глубокими вздохами. Заклинание с постоянно усиливающимся аффектом продолжалось пятнадцать минут; потом Иеника положил пучок веток близ больного, а сам сел на свое место и покойно закурил трубку. Результатом лечения кама было выздоровление больного[342]. В Алтайских же горах кошмар приписывается духу Аза. Для отогнания его призывают кама, который камлает в юрте перед таловым прутом с привязанными пятью цветами (т. е. лоскутками или тесемочками пяти цветов)[343].

На границе Сибири и Европейской России у вогулов манси врачебная деятельность шаманов сводится к призыванию богов, к нашептыванию и даванию некоторых полезных средств. При всех болезнях они узнают у богов, отчего больной захворал. Богам приносят жертвы, состоящие из оленей, одежды и шкурок, затем дают пить нашептанную воду, водку, кровь, мажут рыбьим жиром и оленьим, и еще чаще – медвежьим салом, окуривают бобровой струей, лиственничной или березовой накипью, трут медвежьим клыком. Часто одно и то же средство употребляют от различных болезней[344].

Среди других инородцев Сибири буряты, по формам быта и образованности, стоят на более высокой степени. У них шаманство должно было получить большую выработку, и, благодаря некоторым из бурятских ученых, мы имеем возможность дать детальное описание деятельности бурятских шаманов, несмотря на то что теперь среди этого племени черная вера заступает свое владычество над замами язычников желтой и шаманы вытесняются буддийскими ламами.

Доржи Банзаров обязанности шаманов монгольских вообще и бурятских, в частности, рассматривает с трех сторон. Шаман является у него жрецом, врачом и волхвом или гадателем. Как жрец, он, зная волю богов, определяет, чего они хотят от человека, и совершает жертвоприношения, как знаток обрядов и молитв. Кроме обыкновенных, общих жертвоприношений шаманы производили частные, из которых, по мнению Банзарова, важнейшими должны считаться: 1) начатие какого-либо предприятия, 2) лечение болезни, 3) устранение падежа скота, набегов волков на стада, вообще упадка благосостояния, 4) возлияние небу по случаю грозы, по случаю первого грома весною. Как врач, шаман действует известным образом для изгнания духа из тела больного, причем делает фокусы и беснуется. Дар пророчества дает ему большую силу. Предсказывает он или просто, или по гаданию.