Шамбала

Поначалу она опешила, как если бы так же, как и я, увидала призрака далекого прошлого. Наши тела переплелись в объятиях, и так мы простояли долгие и долгие минуты, не обращая внимания на брошенные в наш адрес фразы. Она здесь, в моих руках, живая и невредимая, ее длинные волосы переливаются синевой воронова крыла, ее фигура – еще более тонкая, чем прежде – трепещет под пальцами; я чувствую, как бьется ее сердце и как взволнованно она дышит. Ждала ли и она этой встречи так же, как ждала я? Моя милая, моя бесценная Кара… Кто я без тебя? Кто, если не ты, спасет меня от всех кошмаров этого мира? Кто, если не ты, станет мне путеводной звездой темнейшего из самых темных царств?..

– Как я могла надеяться, что ты вернешься? – вторила один и тот же вопрос.

Долго мы так стояли, пока, наконец, немного не разошлись, по-прежнему держась за руки. Я улыбалась, глядя в ее глаза. ее горести я уясню позже, и позже помогу ей пережить все Моя Кара…

Но что-то заставило обернуться назад. Все это время они рассматривали нас, улыбаясь где-то глубоко в душе; я это чувствовала. Но вот они: Герд, Натаниэль, Руни, Эйф… Почему так мало? Почему считанные люди? Где остальные? Чувствуя, как что-то давит изнутри, резко обернулась к Каре:

– Где Киану?

Ее глаза – некогда те самые, что могли оставаться бесстрастными долгие и долгие часы – в один миг изобразили неподдельный испуг. Нет, она уже совсем не та Кара. Ее словно отбросили на много лет назад, превращая в затравленного ребенка, что дрогнет при малейшей угрозе. То, что сотворил с ней Комитет, навсегда станет чудовищным отпечатком, во многом определяя ее будущую жизнь.

– Орли? – едва не плакала я.

– В нее выстрелили на задании, – отозвался Герд. – В сердце.

– Как и Ной, – прижала ладонь ко рту, чтобы не закричать.

Я обернулась в их сторону и посмотрела на Мальву. Она замотала головой, отставляя чайник в сторону и что-то бубня себе под нос. Нат рассматривал пальцы своих рук, вовсе страшась этих разговоров. Руни едва слышно плакала. Эйф сидел прямо, уверенно, отстраненно. В груди поднялась волна зверской, непреодолимой тоски, как будто я теряла и его – здесь, сейчас; навсегда.

– Что случилось?

Эйф резко встал, поправляя форму.

– Пойдем, – мягко обратился, – надо поговорить.

Я глянула на Кару, и она молча кивнула, одобряя. Пахло жареным: происходило то, о чем я снова не была осведомлена; что-то необратимо страшное.

Мы вышли на улицу, направляясь к тому самому злосчастному бревну, где мы с Киану ссорились тысячу раз на день. Эйф помог устроиться как можно удобней.

– Как ты себя чувствуешь?

– Бывало и лучше, – попыталась улыбнуться, но видя его уставшее, печальное лицо, прекратила эти бесплодные попытки.

– Я оставил вам несколько аптечек и нужные лекарства, сказал Мальве, что нужно делать с твоими ранами. Только прошу, веди себя осторожно. Если разойдутся швы или закровоточат раны, это может плохо кончится. Не надо больше бросаться в драки, Кая. Обещай мне.

Это заставило меня улыбнуться, он тоже расслабился на секунду.

Я положила голову ему на плечо, все еще уставшая, подбитая, больная. Как бы я хотела вот так сидеть с ним всю жизнь, смотреть на закат за деревьями, вдыхать аромат смолы, долетавший с сосен и елей, чувствовать его сильное плечо, знать, что не каждое событие зависит от тебя самой, что есть тот, кто в силах поддержать и ободрить. Господи, как же я изменилась!

– Мне очень жаль Ксана, Эйф.

– Он был лучшим. Лучшие всегда уходят рано.

– Ты так скоро смирился с этим.

– Не смирился. Жду лучшего часа, чтобы отомстить. Ты не должна была проходить через эти пытки. Все вы. Весь наш народ… И я… Но мои методы несколько иные, чем ты привыкла видеть.

Я молчала, понимая, что раны все еще свежи, что кошмар – по-прежнему реальность, что этот шрам останется со мной навсегда и что излечить его не сможет никто, даже время.

– Я должен рассказать тебе кое о чем, Кая, – серьезно произнес Эйф, крепко держа меня за спину рукой. – Я не знаю, где Киану и что с ним. Тате удалось вытащить их обоих, но парня подстрелили в ногу, – я дернулась, – возможно, ему удалось скрыться. Но если нет… значит, он уже мертв, – он немного помолчал, давая мне возможность справиться с потрясением. – В Ущелье я тоже неспроста. Когда вас схватили, меня вызвали наверх и приказали заняться организацией бомбардировки. Ущелья, – добавил в конце. – Вчера вечером Пятый сектор покончил с последним министром, сегодня утром пришла новость о гибели старшего сына Правителя – Министра Энергетики. Страшно представить, что у них там сейчас твориться. Сразу после этого поднялись восстания мирного населения, они вломились в столицу, пока стражи не сумели их задержать на въезде в центр города. Президент отдал тайный приказ бомбить приграничные города рабочих провинций и те, что близко к границе Метрополя. Это станет залогом молчания всей нации. А люди бросаются к границам и просят помощи у соседних государств.

Я выпрямилась, глядя ему прямо в глаза.

– Когда?

– Через несколько дней. Не могу сказать точней.

– Твои родители…

– Их уже не спасти, – горько констатировал он.