Шамбала

Он не поверил. Он слишком умен, чтобы принять ложь за правду. И он всегда слишком хорошо знал меня; может быть, даже лучше, чем Кара. Он скрыл это знание и впервые не стал перечить. Почему он так поступил? Я чуяла его внутреннюю перемену. Она происходила давно, в часы моего отсутствия.

– Завтра выборы, – от откинулся, продолжая испепелять меня.

– Я должна быть с Марией, – я вылезла из постели и надела брюки.

– Сейчас не лучшее время, чтобы соваться в село.

Я не заправляла рубашку и не надевала обуви, да и о красоте говорить не приходилось.

– Спасибо, что отправился за мной. Ты был не обязан.

– Герд слеп, – я подняла письмо Кары и взглянула на Киану. – Он не понял, кого оставил.

Я долго смотрела на него. Его красивое, точеное лицо было лишено выражения сострадания или жалости; но слова Киану повисли в воздухе нерастворимой субстанцией, как нечто абсолютно противоречивое всему его облику. Люди не меняются, и он бы никогда не стал таким, если бы не… если бы не…

– Что с тобой твориться? – бросила эти слова и вышла в коридор, оставив его наедине со стенами моей убогой комнаты.

Нет, я не собираюсь думать обо всем этом сейчас. Это глупо. Это бессмысленно. Это не для меня.

Заглушив бурю эмоций внутри, спустилась вниз. В гостиной, где собрались почти все, кроме Орли, на меня налетела Руни. Вид ее белесых кудряшек, рассыпавшихся по шее и плечам, навел на меня странную грусть. Я словно увидала ее впервые, с этим задорным носиком, этими искренними глазами, отражавшими обиженную душу. Она была прелестна, как майский цветок. Но молодость, дарованная ей сполна, скрывала то прошлое и то уготованное ей будущее – мрачная неизвестность.

Все эти люди, сидящие по разным углам тесного помещения, – сильные, молодые, притягательные, – негласно подписались на смерть. Если мы выживем – никто уже не будет прежним.

– О, ты проснулась! – Руни овила мою шею руками.

Ной улыбнулся мне из дальнего конца, где покрывал доморощенной глазурью новый кувшин. Натаниэль сидел неподвижно, но и на его лице мелькнуло подобие улыбки; кажется, они с Руни опять поругались. Но я вдруг подумала о том, до чего обыденной явилась эта бытовая сцена радостного приветствия – и необыкновенной, ведь случалось подобное крайне редко.

– Как Орли? – спросила я.

– Она лежит у себя, – ответил Ной.

Преодолевая тот чудовищный путь, я было подумала, что лучше мне со всеми кое-как ладить, вместо того, чтобы постоянно препираться. Молча сославшись именно на это, для начала я направилась к Герду.

Одну из каморок он приспособил под свой кабинет, где сгружал карты и мелкую технику. Там горело две фитильные лампы.

– Как ты себя чувствуешь? – он не поднял головы от работы.

– Прекрасно, – протянула руку с письмом.

Герд взглянул на меня из-подо лба.

– Надежно его спрятала, – лучше бы я перед ним не оправдывалась.

Он взял лист и пробежал по нему глазами.

– Чтобы больше подобное не повторялось.

Я пропустила его замечание мимо ушей.

– Что ты делаешь? – я взглянула на карту страны. – Киану рассказал мне про оружие.

– После выборов грядет череда восстаний. Я почти уверен в этом, – он обошел стол с другой стороны и снова уставился в карту. – Нельзя, чтобы это случилось спонтанно. Мы будем контролировать.

– Но… Мы чего об этом не знаем, – села в старое кресло. – О ведении битв. Никто из нас, кроме тебя.

– Это будет тонкая работа. Все остальное сделает народ.

Я почувствовала, как лицо мое, против воли, вытягивается.

– Люди – это массы? Ничего не значащие массы? – снова ему перечила.

– Один в поле не воин. Девять человек не смогут сделать то, что должны сделать массы. Мы их направим.

Я решила перевести тему, ибо не обладал еще достаточной собранностью и силой, чтобы спорить с Гердом.

– Кара передала, что в Метрополе сейчас неспокойно и что она пока писать не может. Возможно, ее подозревают в нападении на Министра.

– Она для того туда и послана, чтобы снабжать нас информацией.

Я сжала губы в гневе. Чертов Герд! Чертов бессердечный Герд! Какому дьяволу он продал душу в обмен на такое бессердечие?!

– Зачем она прислала расписание?

Он взглянул на меня – в ярости пылающую – и поставил на карте точки.

– Есть согласованный план действий. О нем позже.

Это означало, что разговор окончен.

Я весьма старательно скрывала свое адское негодование: спокойно встала и вышла из кабинета. Но едва оказалась на безопасном расстоянии, как вся моя ненависть вырвалась наружу. Я ударила по деревянной колонне. Сзади подошел Киану.

– Он просто невыносим. Он молчит до последнего, как чертова ищейка, а потом просто выдает нам приказ: найди, смотри, бери, принеси, молчи, говори… – я рыкнула и снова ударила кулаком.

– А я все думал, когда ты это скажешь.

Несколько удивленная, я обернулась: то был вовсе не Киану – Натаниэль.

– Извини… Я думала, это Киану.

– Все в порядке. Со мной ты тоже можешь поговорить.

Он опустил локти на бортик, и мы уставились на нашу Долину, виднеющуюся с входной площадки.