Шарль Моррас и «Action française» против Третьего Рейха

Через три недели австрийские нацисты попытались захватить власть и убили канцлера Энгельберта Дольфуса, режим которого называли «католическим фашизмом» или «австрофашизмом». Над страной нависла угроза захвата, но Муссолини, считавший Дольфуса союзником и другом, выдвинул войска на границу с Австрией. Берлин отступил, как будто ничего не было, а Гитлер сделал выводы из пассивности Парижа и Лондона, где ограничились словами. «Венская авантюра показала, что он богат злонамеренными замыслами, – отметил Моррас на послевоенном процессе. – Стали ли правители (Франции – В. М.) действовать в соответствии с этим? Нет! <…> Демократы обличали фашизм, однако настоящий фашизм, итальянский, сослужил нам в июле 1934 г. достойную службу, когда Муссолини отправил 60 000 человек на (перевал – В. М.) Бреннер против Гитлера и гитлеровцев и остановил их поход на Вену» (МРС, 96–97).

«Германию заставит отступить только тесный союз Англии, Франции и Италии – союз политический и военный», – заявил Доде 12 апреля 1935 г. (MGA, 142). Однако никакие тревожные вести из-за Рейна не могли заставить МИД Франции смотреть в сторону Рима. Министр Луи Барту пытался оживить Малую Антанту и готовил новый пакт с СССР. Англофил и италофоб Алексис Леже сменил на посту генерального секретаря – «серого кардинала» ведомства – италофоба и англофила Филиппа Бертело, которого Моррас прозвал «сэр Филипп». Тогда вождь монархистов решил действовать сам.

Моррас часто обедал в кафе на вокзале Орсэ. Там же бывал экс-премьер Пьер Лаваль, занимавший в кабинете Думерга пост министра колоний. Сначала он раскланивался с мэтром, потом стал подсаживаться и беседовать. Однажды Лаваль сказал, что ищет человека – не из мира политики – для конфиденциальных переговоров с Муссолини по колониальным проблемам. Моррас посоветовал своего молодого знакомого Пьера Паскаля, знавшего итальянский язык. Министр согласился, и Паскаль отправился в Рим, где 28–30 апреля 1934 г. трижды беседовал с дуче[240].

Встречи подготовили соглашение, которое Лаваль в качестве министра иностранных дел[241] заключил 6 января 1935 г. с Муссолини. Франция признала за Италией «экономические преимущества» в Абиссинии (Эфиопии) ради достижения давней цели – обеспечения своего господства в Тунисе. Тогда же на аудиенции у папы Пия XI Лаваль попросил отменить осуждение «Action française», но понтифик «строго ответил, что это вопрос доктринального характера и касается только церкви»[242]. Вопреки утверждениям о том, что Франция тем самым санкционировала, пусть молчаливо, агрессию против Эфиопии (на ее границе с итальянской колонией Эритрея периодически вспыхивали конфликты), в мае того же года премьер Фланден заявил Галеаццо Чиано, зятю Муссолини, еще не ставшему министром иностранных дел, что соглашения не дают Италии карт-бланш на военную экспансию и что вопрос необходимо согласовать с Англией, имеющей интересы в регионе (Сомали). Чиано ответил, что «с этой стороны не предвидит никаких трудностей»[243]. Французский парламент ратифицировал соглашение.

Вторжение в Эфиопию, начавшееся 3 октября 1935 г. при одобрении и поддержке абсолютного большинства итальянцев, включая противников дуче[244], раскололо «активную фракцию» французского общества, но еще не само общество. Формально независимая и христианская, принятая в 1923 г. – при содействии Муссолини и противодействии англичан! – в Лигу Наций, империя негуса воспринималась в Европе как страна, где существуют рабство и работорговля, а центральная власть не контролирует окраины. По соглашению 1906 г. Италия, Франция и Англия разделили ее на сферы влияния. «Муссолини требует для себя лишь то, что Англия делает в Индии и Египте, а мы в Тунисе и Марокко[245], – писал 23 июля 1935 г. Бенвиль. – Он хочет установить в Эфиопии протекторат» (ТНМ, 300). Британскому журналисту Уорду Прайсу дуче сказал: «Я лишь следую примеру того, что ваш народ так часто делал в прошлом»[246].

Еще до начала вторжения Лига Наций при участии британского министра по делам Лиги Энтони Идена занялась рассмотрением эфиопских жалоб на действия Италии, хотя ее генеральный секретарь Жозеф Авеноль склонялся к идее предоставить Риму мандат на управление Эфиопией. Его предшественник на этом посту Эрик Драммонд, в 1933 г. ставший послом в Риме, тоже выступал за компромисс, но речь шла о святом – о защите колониальных интересов империи. 9 августа Бенвиль заметил: «Хочет ли Англия предотвратить войну между Италией и Эфиопией из любви к человечеству и ради защиты слабых, или ей нужны гарантии в отношении озера Тана и истоков голубого Нила, т. е. своего положения в Судане и Египте?» (ТНМ, 300). Речь шла о сохранении британского контроля над трансафриканским путем «от Кейптауна до Каира».