Шарлатан

Пока собирали присяжных, Бринкли, стоя в стороне у столика, пил воду со льдом. Один за другим присяжные занимали свои места: двенадцать мужчин, в основном владельцы ранчо, в узких галстуках и ботинках из тисненой кожи. У всех в хозяйстве тоже были козлы, но оставалось загадкой, плюсом или минусом для доктора является их близкое знакомство с повадками этих животных. Впрочем, он знал, что в целом местное население ему симпатизирует.

Даже после его бегства в Литтл-Рок жители Дель-Рио сохранили к нему благодарные чувства за ту помощь, которую он оказывал им, помогая выдержать Великую депрессию. Они прямо признавались в этом.

Нервничал ли Фишбейн, принимая бой на вражеской территории? Бринкли со своего места возле графина с водой изучал противника, черкавшего золотым пером в блокноте с видом уверенным и невозмутимым. Его окружали адвокаты, целых пять. Об особой уверенности это не говорит. Бринкли, да и многим в зале, это казалось лишь проявлением высокомерия, излишней предосторожностью, возможно, вызванной страхом. Надо сказать, что и главный адвокат Фишбейна Клинтон Гиддингс Браун тоже испытывал некоторую тревогу на этот счет: в сравнении с доморощенной патриархальностью защитников Бринкли эта «игра мускулами» ревнивых профессионалов может сослужить дурную службу его клиенту – стоит вспомнить, что именно стычка АМА с Медицинским советом и «Канзас-Сити стар» чуть было не усадила Бринкли в губернаторское кресло. Ну, теперь, думал Браун, с этим покончено. По крайней мере, он выжмет из свидетелей все возможное, а он в этом мастер, и знает, как заинтересовать присяжных. Бывший мэр Сан-Антонио, теперь он владел электростанцией и писал исторические книги для юношества. Он покажет, что значит юрист старой школы!

Всю последующую неделю – оставляя в стороне показания дуэлянтов, обе стороны выступали на равных, так, по крайней мере, казалось зрителям, но затем свидетельствующие в пользу Бринкли стали перевешивать. Первой выступила владелица газетного киоска Эффи Келли. Она была призвана адвокатами доктора, чтобы доказать, что оскорбительная статья дошла до публики. Выступившие за ней свидетели также показали, что вопиющие обвинения статьи были ими прочитаны. Так, например, торговец льдом, остановившийся в отеле «Гантер» в Сан-Антонио, «видел эту статью и прочел ее в журнале, лежавшем в номере на столике. Я держал его в руках, вот как сейчас держу».

После этого выступили сотрудники Бринкли, чтобы поручиться за него и его высокий профессионализм. Эта задача в основном легла на плечи доктора А. Е. Питермайера, самозваного остеопата, одного из приближенных Бринкли. Щеголевато одетый, Питермайер был круглощек, усат, его глаза горели блеском веры и энтузиазма, подобно глазам святых. Возможно, блеска им добавлял и некоторый испуг – остеопата пугал вид защитника Бринкли. Этот старый потасканный судейский пес Уилл Моррисс-старший опрашивал своих же свидетелей таким свирепым тоном, что, казалось, сейчас бросится и разорвет на части.

Питермайер подтвердил, что статья Фишбейна унизила и глубоко оскорбила доктора Бринкли, до такой степени, что он стал запираться в своем кабинете и проводить там времени больше обычного. Но Морриссу этого было мало. Чтобы отразить атаки на доктора, которые, как он знал, должны были вскоре последовать, ему надо было представить доктора самым вдумчивым из ученых, самым осторожным из хирургов и самым узнаваемым из людей, как это сделать иначе, чем запудрив мозги присяжным ученой терминологией? Вот для этого и понадобился Питермайер и его пространные описания хода операции – анестезии мошонки, отведения правой рукой и указательным пальцем головки органа и разреза всех слоев эпидермиса, подкожной клетчатки и мускульной ткани.

«Мой опыт, касающийся по меньшей мере тысячи случаев болезни простаты, – добавил доктор, – убеждает меня в том, что девяносто процентов пациентов, получивших лечение и оперированных с применением лигатуры, показали улучшение, в некоторых случаях – полное избавление от симптомов болезни, в других – частичное, а облегчение получили и те, где вмешательство сопровождалось и трансуретральной резекцией, проведенной по новейшей технологии».

В то время как Минни, нервничая, мерила шагами холл, то и дело заглядывая в зал, Бринкли, сидя за столом защиты, наблюдал за происходящим с невозмутимым видом, воплощая собой само терпение. За его спиной собрались сторонники из радиокоманды: Роуз Дон, певица Роза Домингес (Мексиканский Соловей) и другие. Вспоминая свои впечатления, Фишбейн описывал Бринкли как «невысокого, с козлиной бородкой человечка в сером костюме. В зале суда он вел себя тихо, сидел, пожевывая зубочистку и поглаживая бородку. В нагрудном кармане у него была золотая зубочистка, служившая одновременно и палочкой для ушей. Он попеременно запускал ее то в нос, то в ухо, то чистил ею между зубов и после с ласковым вниманием оглядывал добычу».