Шерли

– Очень, а иногда даже злит. Люди говорят, что ты скупа, но ведь это неправда: я-то знаю, как щедро ты помогаешь бедным и церкви. Только ты делаешь это так тихо и скромно, что об этом почти никто не знает. Ничего, я сама стану твоей горничной, вот только немного окрепну и займусь тобой, мама, а ты будешь слушаться и делать все, что я велю!

И Каролина, сидя рядом с матерью, поправляла ей муслиновую косынку и причесывала волосы.

– Мамочка, родная! – говорила она, словно одна мысль об их родстве доставляла ей огромную радость. – Ты – моя, а я принадлежу только тебе! Теперь я богата, у меня есть кого любить, и я могу любить, ничего не опасаясь. Мамочка, кто подарил тебе эту маленькую брошку? Позволь мне взглянуть на нее поближе.

Миссис Прайер, которая обычно избегала прикосновений чужих рук, охотно разрешила дочери отстегнуть брошь.

– Это папа подарил?

– Нет, это подарок моей единственной сестры. Ах если бы твоя тетя была жива и могла сейчас видеть свою племянницу!

– Неужели у тебя не осталось ничего папиного, ни одной безделушки, никакого подарка?

– Одна вещь у меня осталась.

– Она тебе дорога?

– Да.

– Ценная и красивая?

– Для меня она бесценная и горячо любимая.

– Покажи мне ее, мамочка! Она здесь или в Филдхеде?

– Она сейчас говорит со мной, прижимается ко мне, и руки ее обнимают меня.

– Ах, мама, ты имеешь в виду свою надоедливую дочь? Она никогда не оставит тебя одну, тотчас бежит следом, стоит тебе уйти к себе в комнату, и ходит за тобой вверх и вниз по лестнице точно собачка!

– И при взгляде на которую я до сих пор испытываю странный трепет. Я еще чего-то боюсь, когда вижу твое прекрасное лицо.

– Не надо, мама, не говори так! Жаль, что папа не был добрым человеком. Как бы мне хотелось, чтобы он был хорошим! Порочность отравляет и портит все самое лучшее. Она убивает любовь. Если бы мы считали друг друга плохими, то не смогли бы любить, правда?

– А если бы мы не смогли верить друг другу?

– Какими несчастными мы бы тогда стали! Ах, мама, пока я тебя не узнала, мне казалось, будто ты недобрая, что я не смогу относится к тебе с почтением. Я тебя побаивалась, и этот страх подавлял мое желание увидеть тебя. А теперь мое сердце ликует, ведь я считаю тебя идеальной, ну, почти идеальной: доброй, умной, милой. Единственный твой недостаток в том, что ты старомодна, но я это исправлю. Мамочка, отложи рукоделие и почитай мне! Мне нравится твой южный выговор: он чистый и мягкий! Ты не картавишь и не говоришь в нос, как большинство наших северян. Дядя и мистер Холл считают, что ты превосходно читаешь. Мистер Холл заметил, что никогда не слышал, чтобы женщина читала так красиво и выразительно.

– Хотела бы я вернуть ему комплимент, но, откровенно говоря, когда впервые услышала, как твой замечательный друг мистер Холл читает или произносит проповеди, я не поняла ни слова из-за его резкого северного акцента.

– А меня ты понимаешь, мама? Неужели я говорю так же грубо?

– Нет, но мне бы отчасти хотелось, чтобы твоя речь была грубой, а сама ты выглядела неуклюжей и невоспитанной. Твой отец, Каролина, изъяснялся очень хорошо в отличие от твоего почтенного дядюшки – правильно, изящно, гладко. От него ты и унаследовала дар слова.

– Бедный папа! Обладая столькими достоинствами, почему же он был таким недобрым?

– К счастью для тебя, милая, ты никогда не поймешь, каким он был, а я никогда не смогу объяснить, почему он был таким. Это непостижимая тайна. Ключ от нее в руках Создателя, и пусть там и останется.

– Мама, а ты все шьешь и шьешь! Отложи шитье, я его терпеть не могу! Оно громоздится у тебя на коленях, а я хочу положить на них голову; шитье привлекает твой взор, а я хочу, чтобы ты обратила его к книге. Вот тебе твой любимый Купер.

Эти настойчивые просьбы радовали мать, и если она не сразу на них откликалась, то лишь затем, чтобы услышать их еще раз и насладиться полушутливой, полусерьезной ласковой требовательностью своей дочери. А потом, когда она наконец уступала, Каролина лукаво говорила:

– Ох, мама, ты меня избалуешь! Я всегда думала: как, наверное, хорошо, когда тебя холят и лелеют, – и мне это очень нравится!

И миссис Прайер это тоже было по вкусу.

Глава 26. Старые тетради

Когда Шерли и ее родственники вернулись домой в Филдхед, Каролина почти поправилась. Мисс Килдар, которая узнала о выздоровлении подруги из писем, не могла ждать дольше и поспешила к ней сразу после приезда.

Мелкий, но частый дождик поливал последние осенние цветы и красновато-коричневую листву кустарника, когда садовая калитка со скрипом распахнулась настежь и мимо окна промелькнула знакомая фигура Шерли. Мисс Килдар вошла с присущей ей сдержанностью. В минуты тяжелого горя или большой радости Шерли никогда не становилась болтливой, сильные чувства редко развязывали ей язык, и она осмеливалась выказывать их лишь взглядом, да и то украдкой. Даже сейчас она просто обняла Каролину, поцеловала и заметила: