Шерли

– Прочитайте письмо сами. Позвольте разверну…

Мисс Килдар быстро просмотрела записку. Мистер Йорк извещал, что прошлой ночью в Роберта Мура стреляли: поразили в спину из-за ограды сада Милдин у подножия Броу. Он ранен, и весьма серьезно, но, кажется, не смертельно. Кто покушался, неизвестно. Убийце удалось сбежать.

«Нет никаких сомнений, нападавшие искали мести, – добавлял в конце мистер Йорк. – Жаль, что Роберт Мур пробудил в людях такую ненависть, но, увы, ничего уже не поделать».

– Он единственный мой брат, – произнес Луи, когда Шерли вернула ему письмо. – Не могу слышать, что какие-то мерзавцы подстерегли его, будто дикого зверя, и подло выстрелили в спину.

– Успокойтесь, верьте в лучшее. Он поправится, иначе и быть не может!

В порыве заботы Шерли легко, почти неощутимо погладила его по ладони, лежавшей на подлокотнике кресла.

– Дайте мне руку, – вдруг сказал Луи Мур. – Хотя бы сейчас, в минуту беды. Позвольте. – И не дожидаясь согласия или отказа, крепко сжал ее пальцы. – Я выезжаю в Брайрменс. А вас попрошу заглянуть к приходскому священнику и рассказать о случившемся Каролине Хелстоун. Будет лучше, если она услышит вести от вас.

– Разумеется, я отправлюсь к ней немедленно! – воскликнула Шерли. – Сказать, что опасности нет?

– Да.

– Вы же сообщите мне последние новости, как только вернетесь?

– Да, а если задержусь, обязательно напишу.

– Не бойтесь доверить мне Каролину. Я и о вашей сестре могу позаботиться, но, наверное, она уже с Робертом?

– Уверен, она выехала к нему в тот же час, как узнала. Что ж… доброго вам дня.

– Держитесь, что бы ни произошло! Я в вас верю!

– Увидим…

Шерли пришлось высвободить пальцы из руки гувернера, а Луи – выпустить ладонь, так уютно лежавшую в его собственной.

«Я думал, мне придется ее утешать, – размышлял он по дороге в Брайрменс. – А это она меня поддержала. Полный сочувствия взгляд, ласковое касание… Легче пуха и разительнее молнии. Сколько раз я мечтал завладеть ее рукой – и вот заполучил на целых пять минут. Наши пальцы теперь знакомы – и обязательно когда-нибудь встретятся вновь!»

Глава 32. Школьник и лесная нимфа

До Брайрменса было ближе, чем до лощины, поэтому мистер Йорк привез своего раненого друга к себе, уложил на лучшую в доме кровать и разместил со всеми удобствами, будто родного сына. Впрочем, иначе и быть не могло. Увидеть, как высокий, горделивый южанин беспомощно валится на пыльную дорогу – мертвенно-бледный, безжизненный, – одного этого хватило бы, чтобы вызвать к несчастной жертве самый живой интерес. Кроме того, мистер Йорк единственный оказался рядом в момент выстрела, более никто не протянул руки помощи, не проявил участия, не стал хлопотать над раненым… Истекающий кровью юноша (а мистер Йорк видел в Роберте Муре исключительно юношу) оказался вдруг на совести приятеля, и совесть эта пробудилась в лучшем ее проявлении. Для человека, который любит власть и умеет ею распоряжаться, нет ничего слаще, чем держать в руках чужую человеческую жизнь, – и потому мистер Йорк проявил искреннее участие к раненому.

Под стать мистеру Йорку была и его угрюмая спутница жизни: событие это пришлось ей по нраву. Какая женщина не ужаснется, когда в дом к ней посреди ночи заносят раненого? Она, пожалуй, сразу закатит истерику… Но только не миссис Йорк! Эта дама в истерику не впадает, разве что когда Джесси отказывается сесть за вязание, предпочитая гулять по саду, или когда Мартин, повздорив с Мэтью, решает бежать в Австралию, подальше от тирании брата. А выстрел у самого ее порога, умирающий в лучшей постели – подобные пустяки лишь приободрят ее, наполнят силой духа, заставят вскинуть голову и воинственно расправить плечи.

Эта дама – из тех, кто может изводить придирками несчастную служанку и при этом героически ухаживать за полным лазаретом чумных, – всегда питала к Муру особую привязанность. Теперь же, когда он, беспомощнее младенца, очутился вдруг на ее попечении, ледяное сердце миссис Йорк и вовсе растаяло. Она окружила его заботой, никого не подпуская. Посмей кто из прислуги или даже дочерей дать несчастному хоть глоток воды, миссис Йорк устраивала нахалке трепку. Поэтому Джесси и Роза немедленно были изгнаны на первый этаж, горничным и вовсе запретили показываться возле спален.

Если бы покушение случилось на ступенях прихода и раненого разместили в доме старого Хелстоуна, ни мистер Йорк, ни его супруга не высказали бы ни капли сочувствия – скорее объявили, что Мур пострадал заслуженно: мол, нечего задирать нос и совать его в чужие дела, – нынче же берегли раненого пуще зеницы ока.