Шерли

– Мартин, уж не знаю, какую роль ты играешь: мальчика-пажа или самого беса во плоти. Как она выглядит?

– Больше похожа на меня, чем на вас, поскольку юная и красивая.

– Впусти ее. Слышишь?

– Мисс Каролина, входите!

– Мисс Каролина! – воскликнул Мур.

Когда она вошла, высокий исхудалый мужчина встретил ее посреди комнаты, бережно схватив за обе руки.

– У вас четверть часа. Не более, – предупредил Мартин, прежде чем уйти. – Постарайтесь за это время выговориться. Я буду ждать в галерее, прослежу, чтобы сюда никто не зашел, а потом уведу вас. Если задержитесь – выручать не стану.

Он закрыл дверь и горделиво прошагал к галерее. Никогда в жизни ему не выпадало участвовать в столь необычной авантюре и играть такую значимую роль!

– Ты все-таки пришла… – произнес худой мужчина с ввалившимися глазами.

– А ты меня ждал?

– Месяц, почти два ты была так близко… Я страдал от мучительной боли, балансировал на грани смерти – и отчаянно по тебе тосковал.

– Я не могла прийти.

– Отчего же? Ведь от твоего дома до Брайрменса рукой подать – не более двух миль.

На лице Каролины отразилась печаль, затем радость. Было так сладко, так горько слышать этот заслуженный упрек…

– Я хотела сказать, что меня к тебе не пускали. Мы с мамой пришли в первый же день, как только услышали о ранении. Однако мистер Мактурк заявил, что чужим сюда нельзя.

– А позднее? Каждый день все эти недели я лежал и вслушивался… Сердце твердило мне… – Он прижал руку к груди. – Сердце твердило, что ты не можешь обо мне не думать. Не потому что я этого заслуживаю, но потому что мы давние друзья и ты мне кузина…

– Я и потом приходила, Роберт. Мы с мамой приходили снова…

– Разве? Давай сядем, и ты все расскажешь.

Они сели. Каролина подвинула свой стул ближе. Пейзаж за окном заволокло пеленой, северный ветер швырялся снегом. Однако два человека в комнате не слышали завываний ветра и не видели снежной метели. Для них имело ценность лишь одно – они наконец-то были вместе.

– Значит, вы с матушкой приходили снова?

– Да, но миссис Йорк очень странно нас приняла. Мы просили разрешения повидаться с тобой. «Нет! – заявила она. – Не в моем доме. Я несу ответственность за жизнь мистера Мура и не буду рисковать его здоровьем ради глупой болтовни». Хотя не стоит повторять всего, что она наговорила, это были очень неприятные слова… Мы приходили снова, на сей раз взяли с собой мисс Килдар. Думали, Шерли нас поддержит, и втроем мы справимся. Однако мисс Йорк встретила нас во всеоружии.

Мур улыбнулся:

– Что же она сказала?

– Нечто невообразимое! Шерли под конец начала смеяться, я расплакалась, а матушка очень огорчилась. Нас троих выставили прочь. С тех пор я каждый день хожу мимо этого дома в надежде хотя бы увидеть окно твоей спальни: по опущенным шторам сразу поняла, где тебя разместили, – однако ступать на порог более не осмеливалась.

– Я так тосковал по тебе, Каролина!

– Увы, я не смела даже предположить, что ты обо мне вспоминаешь. Если бы я только знала…

– Миссис Йорк все равно бы тебя не пустила.

– Нет уж, попробовала бы она мне отказать! Я бы проскользнула в дом хитростью. Прошла бы через черный вход и попросила служанок проводить наверх. По правде говоря, меня останавливал не страх перед миссис Йорк. Я боялась, ты не захочешь встречи.

– Еще вчера я с отчаянием думал, что больше никогда с тобой не увижусь. От слабости мне стало так тоскливо, так невыносимо плохо…

– Ты постоянно один?

– Хуже!

– Но лихорадка ведь должна была отступить, ты уже встаешь с постели…

– Наверное, я не выйду отсюда. Я устал, силы мои вконец иссякли; боюсь, конец неизбежен.

– Ты должен немедленно вернуться домой, в лощину!

– Тоска и там меня не покинет…

– Я все исправлю! Все изменю, и никакие миссис Йорк мне не помешают – пусть их будет хоть целый десяток!

– Каролина, ты заставляешь меня улыбаться.

– Улыбайся же. Улыбайся смелее! Сказать, о чем я мечтала?

– Да. Говори что угодно, только не молчи. Ныне я царь Саул[126] и без музыки твоего голоса тотчас погибну.

– Я мечтала, чтобы тебя отнесли в наш дом и чтобы мы с матушкой сами могли о тебе заботиться.

– Какое чудное желание… Спасибо, я давно так не смеялся!

– Тебе очень больно, Роберт?

– Уже нет. Однако я совсем ослаб и с головой творится неладное – там пусто, ни одной мысли. А разве по мне не видно? Наверное, я похож на призрака.

– Ты изменился, однако я все равно узнала бы тебя в любой толпе. Понимаю твои чувства, я тоже испытывала нечто подобное. После нашей последней встречи я сильно болела.

– Неужто?

– Думала, час мой близок. Что история моей жизни подошла к финалу. Каждую ночь, ровно в полночь, просыпалась от жуткого кошмара: передо мною книга, которая открыта на последней странице, и там написано «конец». Это было так страшно…

– Как я тебя понимаю!

– Я считала, что мы с тобой более не увидимся, исхудала – совсем как ты. Не могла ни лечь, ни встать, ни проглотить хоть кусочек. Но, как видишь, нынче все хорошо.

– Утешительница ты моя… Я слишком слаб, чтобы выразить свои чувства, но от твоих слов у меня такая буря в душе…