Шерлок Холмс и доктор Ватсон

– У меня есть совесть, я человек религиозный. Но благодаря Ордену я стал преступником. Меня выбрали для участия в одном деле. Я знаю, что меня ожидало, если бы я отказался. Возможно, я трус. Возможно, мысль о моей маленькой женушке и детях делает меня трусом. Как бы то ни было, я пошел с ними. То, что произошло, будет преследовать меня всю жизнь. Тот дом стоял уединенно, в двадцати милях отсюда, за перевалом. Меня поставили у входных дверей, как вас вчера вечером. Они понимали, что мне нельзя доверить работу. Вошли в дом и скоро вышли оттуда. Руки у них были в крови по запястья. Мы поспешили прочь, вслед нам несся плач ребенка... Пятилетнего сына, на глазах которого убили его отца. Я чуть не потерял сознания от ужаса, а мне приходилось держаться, как будто ничего не произошло, и даже смеяться: я знал, поведи я себя иначе, в следующий раз они выйдут с окровавленными руками из моего дома, и вслед им будет плакать мой маленький Фред. Так я стал преступником, соучастником убийства, навсегда погибший и для этого мира, и для загробного. Я добрый католик, но священник, узнав, что я скауер, не стал со мной разговаривать, и скоро я был отлучен от моей церкви. Вот что случилось со мной. Вы, я вижу, хотите пойти той же дорогой. И я хочу спросить вас – чем все это кончится? Вы готовы стать убийцей, не знающим ни стыда, ни совести, или, может, мы вместе сумеем как-то остановить это безумие?

– Что вы хотите сделать? – резко спросил МакМердо. – Донести?

– Господи, прости и помилуй! Да если только я помыслю об этом, меня убьют.

– Значит, слава богу, доносить не собираетесь. Мне кажется, что вы, будучи человеком слабым, нагнетаете ужасы.

– Нагнетаю? Вот поживете здесь подольше, убедитесь сами. Да вы гляньте на долину. Видите – над ней нависло облако дыма, его выбрасывают сотни заводских труб. Так я вам скажу, над головой каждого из нас нависла туча гораздо страшнее этого облака. Всем здесь живущим она грозит смертью. Это настоящая Долина Страха, Долина Смерти. Как только стемнеет, страх поселяется в душе всех и отпускает только с восходом солнца. Подождите, молодой человек, скоро вы сами все это ощутите.

– Хорошо, – с деланной беспечностью ответил МакМердо. – Когда я сам во всем убежусь, я вам скажу, что я обо всем этом думаю. Но одно мне ясно: вы не должны здесь оставаться, и чем скорее продадите свою лавку, хотя бы за гроши, – сколько бы она ни стоила – тем будет лучше для вас. То, что вы мне сказали, дальше меня не пойдет. Но если я узнаю, что вы провокатор...

– Нет, нет, господь с вами! – воскликнул этот несчастный человек.

– Ладно, давайте пока поставим на этом точку. Я буду держать в уме все вами сказанное, и, возможно, придет день, мы к этому разговору вернемся. Думаю, что вы пригласили меня сюда с благими намерениями. А теперь пора по домам.

– Только еще одно слово, – остановил его Моррис. – Возможно, нас кто-нибудь видел вдвоем. Захотят узнать, о чем мы толковали.

– Разумная мысль.

– Я предложил вам место в моем магазине.

– А я отказался. Обычный деловой разговор. Всего хорошего, брат Моррис, и дай бог, чтобы ваши дела обернулись к лучшему.

В этот же день к вечеру МакМердо сидел в гостиной перед огнем и, глубоко задумавшись, курил свою трубку; вдруг дверь распахнулась и дверной проем заполнила могучая фигура МакГинти. Обменявшись с МакМердо братским приветствием, он сел напротив молодого человека и стал буравить его пристальным взглядом. МакМердо встретил его взгляд с неизменной твердостью.

– Я не часто хожу в гости, брат МакМердо, – проговорил он наконец. – Я слишком занят, принимая народ, который ходит ко мне. Но мне надо кое-что выяснить, и я подумал, лучше всего это сделать у тебя дома.

– Я счастлив и горд видеть вас у себя, Советник, – ответил с чувством МакМердо, вынимая из буфета бутылку виски. – Я не ожидал такой чести.

– Как рука? – спросил МакГинти.

МакМердо сморщился.

– Напоминает о себе, но это дело святое.

– Святое, – подхватил гость, – для тех, кто с честью носит этот знак, символ верности ложе и преданности ее делу. А о чем вы говорили с братом Моррисом на Миллер-Хилл сегодня утром?

Вопрос был задан внезапно – хорошо, что на него был готов ответ. МакМердо весело рассмеялся.

– Моррис не знал, что я могу заработать на жизнь, не выходя из дома. И не узнает: слишком он в этих делах щепетилен. Но у него доброе сердце. Он было решил, что я сижу на мели, и предложил место в своей мануфактурной лавке – думал, что этим облагодетельствует меня.

– Только и всего?

– Только и всего.

– И ты отказался?

– Конечно. Я ведь могу заработать у себя в спальне в десять раз больше за три-четыре часа.

– Разумеется, но я не советую тебе водить дружбу с Моррисом.

– Почему?

– Хотя бы потому, что я тебе этого не советую. Для ребятишек мое слово – закон.

– Для ребятишек, может, и закон, но не для меня, Советник, – твердо сказал МакМердо. – Если вы разбираетесь в людях, вам это должно быть понятно.