Шесть рассказов

Макиэ поела, опять закурила сигарету и теперь лежала, выдыхая густые клубы дыма. Ею овладело чувство, похожее на недовольство собой. Нельзя делать такую глупость — возобновлять отношения с бывшим любовником. Что потянуло ее сюда? Наверное, она была влюблена в его прежний облик: в синем костюме, в белой сорочке с галстуком в красную полоску. Ей тогда он очень нравился, особенно его гладкая нежная шея. А теперь перед ней сидел Сасаки в потрепанном, пыльном костюме в елочку, со старомодным шелковым вязаным галстуком. И шея у него, пожалуй, грязная. И короткие усы — какая-то точечка под носом — производят неприятное впечатление. Макиэ никогда не питала ни малейшего влечения к стареющим мужчинам. Нет, это просто поразительно, как может измениться мужчина за один год!..

Комната Сасаки — в европейском стиле. Стены оклеены обоями, на полу — тоненькая циновка, кровать — маленькая, железная, покрашенная белой краской, как в больнице; больше в комнате ничего нет.

Глаза Макиэ привыкли к внушительным апартаментам Макензи, и ей сейчас казалось, что она попала в школьное общежитие. Но и такая вот квартирка, наверное, дорога, потому что район хороший...

Поздно ночью они лежали вдвоем на кровати, тесно прижавшись друг к другу. Макиэ вдруг представилось, что она обнимает какого-то бродягу, и ей стало противно. От одеяла почему-то пахло рыбой— наверное, давно не проветривалось... Макиэ взяла большое банное полотенце и сделала из него пододеяльник. Неожиданно ей вспомнился старый Макензи, его огромное тело и этот постоянный запах молока, исходивший от него. Почему ей там не жилось спокойно?.. Впрочем, сейчас думать об этом бесполезно — возвращаться к этой жизни у нее не было никакого желания.

Время от времени до них доносился шум электрички. Наконец затихло все и на улице и в доме. Сасаки накинул на лампу сиреневый платок. Они лежали, тесно прильнув друг к другу. Макиэ закрыла глаза. Всем своим видом она говорила: мне все безразлично, делай, что хочешь. Сасаки, желая пробудить в ней волнение, приблизил свои губы к ее уху. Но для Макиэ эти приемы ничего уже не означали. Она хотела только одного — скорее покончить со своими обязанностями и уснуть. Ни горячее дыхание Сасаки, коснувшееся ее ушей, ни пальцы его, грубо запущенные в ее гладко причесанные волосы, — ничто не будило в ней ответного трепета. Душа ее оставалась холодной, и ласки Сасаки, не блещущие новизной, казались ей ненужным обрядом.

Первую неделю Макиэ прожила беспорядочно и праздно, она все время сидела дома. Затем она понемногу начала выходить на улицу, накрасившись и принарядившись, а вскоре привела с собой какого-то индийца. По дому пошли разговоры. Сасаки все это было очень неприятно, но он не мог ни в чем упрекнуть Макиэ — она не позволила ему истратить на нее ни одного сэна. Неизвестно, когда и как она продала все свои браслеты и кольца. С индийцем она, видимо, не поладила -— приходить он перестал. Однажды в начале декабря она ушла из дому и больше не появлялась. Сасаки надеялся, что она вернется, и с нетерпением ожидал ее каждый день. Но приближалось рождество, а Макиэ не приходила. В это время из салона мод с улицы Гиндза³¹ и из прачечной, что была неподалеку от апато, принесли счета. Так Сасаки узнал о долгах Макиэ. На оплату этих счетов ему пришлось истратить все наградные...

Сасаки познакомился с Макиэ в Иокогаме, когда он стал репортером одной газеты и служил в ее иокогамском отделении. Сослуживцы Сасаки узнали, что он еще не испытал удовольствий, предоставляемых в заведениях Хонмоку, и как-то повели его туда. По рекомендации одного влиятельного лица они попали в фешенебельный «Мезон Виоль», здесь-то Сасаки и увидел популярную в то время Маки. Уроженка рыбачьего поселка у Кисарадзу, Макиэ была замечательно сложена, а кожа у нее была белая, как пшеничный хлеб. Она очень понравилась Сасаки. Вероятно, по просьбе приятелей, шумно чествовавших грехопадение девственника Сасаки, содержательница дома распорядилась, и он получил возможность провести ночь с Макиэ.

Узнав Макиэ, Сасаки стал почти ежедневно ходить к ней в «Мезон Виоль» и сделался чем-то вроде ее любовника. Макиэ тогда шел двадцать первый год, ему было двадцать шесть. Несмотря на свой зрелый возраст, он все еще находился на содержании родителей, живших в токийском пригороде Офуна. Заработок свой Сасаки целиком прокучивал в «Мезон Виоль», подчас влезая и в крупные долги.

Эти встречи продолжались около года и прервались, когда Макиэ была выкуплена влюбившимся в нее купцом Макензи. Макензи по национальности был эстонец, но родился во Франции. В Японии он жил очень давно. До Макиэ он выкупил из «Мезон Виоль» двух женщин, но обе пожили у него не больше трех месяцев.

Поэтому служанки в «Мезон Виоль» говорили, что капризная Маки не высидит у Макензи и месяца.

Когда Макиэ ушла из заведения, Сасаки перестал ходить туда. К тому же вскоре его перевели в Токио, в главную редакцию газеты, судебным репортером.