Шихуа о том, как Трипитака великой Тан добыл священные книги

Обращает на себя внимание название пруда и его описание. Возвращаясь из Индии, Сюань-цззан проходил мимо озера Далунчи - Больших драконов (или Большого дракона). Согласно Запискам, это огромное озеро площадью триста с лишним на пятьдесят с лишним ли (ок. 173 км х 29 км), в котором живут чудовища - драконы и гигантские черепахи и вода в котором на глубине «зелено-черная» (цз. 12, л. 8а-8б. Интересно отметить, что в Жизнеописании указывается только площадь озера, данные о цвете воды и животных, его населяющих, отсутствуют; см. с. 250б). Автор шихуа тоже подчеркивает черноту воды и бескрайние просторы водной глади озера: ху цзянь бо лань мяо-мяо, бай лап ман-ман, цянь ли у цзян, вань чжун хай лан - «вдруг видят: огромные волны без конца и края, белые гребни по всей водной шири, тысяча ли черной воды, десять тысяч черных валов». Именно черный цвет воды, отмеченный знаменитым монахом-путешественником, а вслед за ним и автором шихуа, подчеркнут в одном из названий, под которым озеро известно теперь, - Каракуль (Черное озеро) на Памире.

Конец седьмой главы (заключительное четверостишие) и начало восьмой вместе с названием утрачены. Повествование в восьмой главе начинается с последних трех иероглифов вопросительной фразы, с которой, судя по контексту, к Трипитаке обращается дух Глубоких песков (Шэньша шэнь) - персонаж, о котором герой повествования и читатели уже кое-что слышали в третьей главе: «...что это такое? - Не знаю, - последовал ответ. - Здесь у меня на шее мешок с твоими сухими костями, я два раза съедал тебя, монах, - произнес Шэньша». Но теперь Шэньша шэнь, дважды погубивший Трипитаку в его прежних жизнях во время путешествий за сутрами, устрашенный монахом, помогает путешественникам пройти через страшные пески по золотому мосту, который держит собственными руками.

Восстановить точно события, изложенные в начале этой главы, конечно, невозможно. Однако слова Трипитаки, обращенные к Шэньша шэню («А ты, оказывается, совсем ничего не знаешь! Ведь если ты и на этот раз не изменишь своего поведения, придется тебя уничтожить вместе со всем родом»), позволяют предположить, что вопрос «усмирения» Шэньша шэня в начале главы обсуждался и, по-видимому, Трипитака это не только знал, но и получил полномочия на разговор с духом и угрозу, которая так подействовала. Что произошло с Шэньша шэнем (стал людоедом?) и его родными, тоже неизвестно.

Исследователи, пытаясь найти истоки эпизода с духом Глубоких песков, обращаются к биографиям Сюань-цззана. Так, в Жизнеописании содержится рассказ о том, как, двигаясь по пустыне (западнее Дуньхуана), Сюань-цззан опрокинул посуду с запасом воды. Четверо суток он держался без воды, продолжая свой путь, но на пятые свалился, совершенно обессиленный, в песок. Вдруг в полночь подул холодный ветер, который освежил Сюань-цззана и вернул ему сознание, а лежавшая рядом лошадь поднялась. После этого Сюань-цззан задремал и во сне увидел духа, ростом в несколько чжанов с алебардой в руке, который ему сказал: «Почему ты лежишь, а не спешишь вперед?» Проснувшись, монах поднялся и, собравшись с силами, двинулся в путь. Через десяток ли его лошадь вдруг решительно свернула в сторону, и, вынужденный пойти за нею, Сюань-цззан вскоре увидел зеленую траву, а затем и воду» (с. 224б-в).

Как показывает Г. Дадбридж, духом, явившимся Сюань-цззану в песках, был Шэньша шэнь (другие имена: Шэньша даван, Шэньша дацзян, Шэньша шэньван) - дух Глубоких песков, который является воплощением Вайшраваны[156]. Именно в этом качестве в Китае весьма почитали это божество как защитника от всяческих бедствий[157]. Однако внешний облик Шэньша шэня скрывает его благожелательную природу за «типично жестокими характерными признаками некоторых тантрических божеств»[158]. Но в шихуа Шэньша шэнь представлен не только в страшном внешнем облике (с мешком костей дважды уже съеденного им Трипитаки), здесь он вначале не защитник от бед, а демон песков, пожирающий людей в пустыне. По мнению Г. Дадбриджа, Шэньша шэнь в шихуа, «потеряв свою благотворительную функцию, превратился... в якшаса, свободно поедающего людей в пустыне»[159]. А ее является ли версия шихуа, в которой Шэньша шэнь предстает первоначально как демон-людоед, каким-то неизвестным вариантом (народным или, скорее, авторским) легенды о превращении людоеда в духа-защитника и становлении его культа? Ведь как явствует из текста, после угрозы Трипитаки дух не только смиряется и помогает путешественникам, но и просит походатайствовать за него, что Трипитака и обезьяна берутся сделать.

И действительно, в заключительной главе повествования император в ответ на ходатайство Трипитаки приказывает «вылепить фигуру Шэньша шэня и установить ее перед семью Буддами, чтоб охранял храм»[160].