Шишкин

«… я не отвергаю искусство вне церкви, — скажет он, — искусство должно служить всей жизни, всем лучшим сторонам человеческого духа — где оно может, — но в храме художник соприкасается с самой положительной стороной человеческого духа — с человеческим идеалом. Нужно заметить, что если человечество до сих пор сделало что-нибудь высокое в области искусства, то только на почве религиозных представлений».

В. Д. Поленов примется писать большое полотно «Христос и грешница».

Обращение к образам природы, сохранившимся с детства у И. И. Шишкина, не случайно. Вспомним, именно в это время в доме его ведутся жаркие разговоры о борьбе добра и зла.

И не случайно то, что в 1886 году он создает по воспоминаниям детства картину «Святой ключ близ Елабуги». Разбуженные природой чувства, благодарность за это пробуждение вызывают потребность высказать их, отблагодарить природу, высказать вслух мысли о красоте ее, гармонии, божественном, разлитом в ней. В гармонии природы он видел Бога.

По свидетельству Комаровой, в разговорах И. И. Шишкина с А. И. Куинджи «постоянно поднимались разные интересные вопросы, например об искусстве как религии будущего…» А И. Е. Репин именно в это же время на одной из выставок услышит меткое замечание одного из зрителей, сравнивающего работы Куинджи и Шишкина:

— Шишкин, например, всегда с идеей, в его картинах… слышно настроение гражданина.

Позже Илья Ефимович воспроизведет этот эпизод в книге «Далекое — близкое».

Приведем здесь наброски ответов Ивана Ивановича на вопросы «Петербургской газеты». Публикуя эти вопросы, газета писала 10 января 1893 года: «В конце минувшего года мы обратились к целому ряду писателей, художников, артистов, композиторов с просьбой собственноручно ответить на приводимые ниже вопросы…»

Не безлюбопытно прочитать ответы Ивана Ивановича на вопросы газеты.

«Главная черта моего характера? Прямота, простота. Достоинство, предпочитаемое мною у мужчины? Мужество, ум.

Достоинство, предпочитаемое мною у женщины? Честность.

Мое главное достоинство? Откровенность.

Мой главный недостаток? Подозрительность. Мнительность.

Мой идеал счастья? Душевный мир.

Что было бы для меня величайшим несчастьем? Одиночество.

Кем бы я хотел быть? Действительно великим художником.

Страна, в которой я всегда хотел бы жить? Отечество.

Мои любимые авторы-прозаики? Аксаков, Гоголь, Толстой как беллетрист.

Мои любимые поэты? Пушкин, Кольцов, Некрасов.

Мои любимые композиторы и художники? Шуман и Серов.

Пища и напитки, которые я предпочитаю? Рыба и хороший квас.

Мои любимые имена? Имена моих детей.

Как я хотел бы умереть? Безболезненно и спокойно. Моментально.

Мое состояние духа в настоящее время? Тревожное.

Недостатки, к которым я отношусь наиболее снисходительно? Те, которые не мешают жить другим.

Что меня теперь больше всего интересует? Жизнь и ее проявления, теперь, как всегда. Положение дел в Европе.

Мой девиз? Быть русским. Да здравствует Россия».

Мастерство его общепризнано. А. Боголюбов уговаривает И. И. Шишкина прислать за границу свои работы для продажи. «… то, что Вы делаете, поверьте мне без лести, почище всех Аппианов и Аллонже, маньеристов, наводняющих здешние магазины. Надо им муху с носа сшибить русским кулаком».

Но И. И. Шишкин не торопится с ответом.

Техника его настолько совершенна, что вызывает восхищение у художников и зрителей.

В. Н. Бакшеев вспоминал, как однажды, когда он копировал голову девочки с картины И. Е. Репина «Не ждали», в зал, где находился этюд И. И, Шишкина «Сосны, освещенные солнцем. Сестрорецк», вошли В. В. Верещагин и П. М. Третьяков: «Посмотрев этюд «Сосны», Верещагин с каким-то восторгом воскликнул: «Да, вот это живопись! Глядя на полотно, я, например, совершенно ясно ощущаю тепло, солнечный свет и до иллюзии чувствую аромат сосны». Когда они ушли, я подошел к этому этюду и долго всматривался в него. «Как Василий Васильевич прав! — подумал я. — Это живой кусок природы, подлинная жизненная правда, принесенная на холст».

Через десятки лет В. Н. Бакшеев назовет этюд жемчужиной русского искусства.

«Я никогда ничего такого живописного у Шишкина не видал», — писал В. Д. Поленов Н. В. Поленовой.

В воспоминаниях хранителя картин Н. А. Мудрогеля «Пятьдесят восемь лет в Третьяковской галерее» находим такие строки: «Между прочим, есть у нас в галерее этюд Шишкина «Сосны, освещенные солнцем». Очень хороший этюд. Третьяков так ценил его, что одно время держал его не на стене, а на особом мольберте. Так много солнца здесь, так ярко все!»

Кажется, нет такого, что было бы неподвластно кисти художника.

В 1885 году И. И. Шишкин написал «Туманное утро». Его интересовало изображение изменчивого состояния природы. С задачей справился блестяще. И. Н. Крамской назвал «Туманное утро» одной из удачнейших вещей его.

В 1889 году Иван Иванович представил на XVII передвижной выставке картину «Туман». Удивленный тонкостью кисти художника, благосклонный к творчеству его, некий зритель произнес шутливо, но благожелательно:

Иван Иваныч, это вы ли?
Какого, батюшка, тумана напустили.