Школа Бессмертного

– Венчается Иван Волховский с Софией Барлоог во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Епископ снял ленту, взмахом руки пригласил их встать лицом друг к другу. Иван повернулся к Софии.

– Господи, Боже наш! – торжественно возгласил Блатт. – По спасительному Твоему промыслу удостоивший брак в Кане Галилейской открыто почтить Своим пришествием, Сам ныне рабов Твоих Ивана и Софии, которым Ты благоволил соединиться друг с другом, в мире и единомыслии, сохрани священным их брак, яви непорочным их ложе, соблюди совместной жизни их незапятнанной пребывать, благоволи и удостой их достигнуть старости почтенной, с чистым сердцем исполняющими заповеди Твои.

– Кольца! – негромко попросил епископ.

К Софии подошла Магдалина с обручальным кольцом на красной бархатной подушечке. Остей замешкался на пару секунд, не сразу поняв, что хочет епископ, и только по движению Магдалины сообразил, что теперь его очередь. Он шагнул под правую руку Ивана, протянул подушечку с кольцом невесты.

Иван взял небольшое золотое колечко, надел на чуть дрожащий палец Софии.

– Я, Иван Волховский, – произнёс он, старательно выговаривая слова чужого языка, – беру тебя, София Барлоог, в свои жёны. Я обещаю хранить верность и в горе, и в радости, и в болезни, и в здравии. Я буду любить тебя и уважать тебя каждый день моей жизни.

София не глядя протянула руку, нащупывая кольцо. От неловкого движения оно упало под общий вздох.

София дёрнулась, смутившись и закусив губу. Иван нахмурился, не выпуская её ладони.

– Всё в порядке, всё в порядке, – торопливо бормотал виконт Вермон, наклоняясь и подбирая с пола кольцо. – Ничего страшного, со всеми бывает. Вот, пожалуйста!

Он старательно подул на кольцо, обтёр его чистейшим носовым платком и протянул Магдалине. Та, уже не рискуя подносить на подушечке, вложила его Софии прямо в руку. Негромкий ропот стих через несколько секунд.

Принцесса перевела дух, повернулась к Ивану, подняла на него взгляд. Он старался смотреть так, словно ничего не произошло.

Она взяла его за руку, замешкалась на пару секунд, словно забыв, на какой палец надевать кольцо. Но всё-таки справилась.

– Я, София Барлоог, – произнесла она, чуть запинаясь, – беру тебя, Иван Волховский, в свои мужья. Я обещаю хранить верность и в горе, и в радости, и в болезни, и в здравии. Я буду любить тебя и уважать тебя каждый день моей жизни.

«Всё», – пронеслось в голове Ивана. Сейчас епископ Блатт произнесёт последние слова и…

– Именем Господа Бога нашего, Отца, и Сына, и Святого Духа, объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловаться!

Это прозвучало не как разрешение, а как приказ.

Иван посмотрел на алые напомаженные губы Софии, особенно выделявшиеся на бледном лице, обнял её за плечи, наклонился и поцеловал.

* * *

Перед небольшим, но обязательным свадебным пиром Иван зашёл к себе в комнаты сменить рубашку. Фёдор лил из кувшина тёплую воду; Иван зло растирался, брызгая во все стороны и пытаясь прийти в себя.

Не получалось. Он думал, что справится, но всё-таки это венчание доконало его. И неуверенный вопросительный взгляд Софии, оторвавшейся от него после поцелуя и словно спрашивающей: «Ну и как?!»; и преувеличенно-радостные, чуть покровительственные поздравления императора с императрицей, наследного принца Рики и прочих знатных гостей, словно только теперь принимавших его в свою среду, и то с оговорками; и внимательно-оценивающий взгляд Наины – всё это вызывало в нём такие смутные чувства, что он едва сдержался до конца церемонии, когда его наконец отпустили на несколько минут.

В какой-то момент он замер, схватившись руками за края столика и уставившись в своё отражение в медной лохани. Встревоженная вода успокаивалась, замирая; он уже мог различить лицо, мокрые пряди волос, сжатые губы, страдальчески поднятые брови…

Он оттолкнул лохань, выпрямился, бросил зло:

– Полотенце!

Фёдор молча протянул ему сухое полотенце, дождался, пока царевич оботрётся, подал свежую рубашку. Иван натянул её через голову, заткнул края в штаны, под ремень.

Фёдор подал расшитый камзол, расчёску, поднёс зеркало. Иван провёл по влажным волосам, зачесав назад, прищурился.

Ему стало мерзко от самого себя. Он делал всё, чтобы принцесса в него не влюбилась, но какая-то часть его, вопреки всему, вопреки здравому рассудку и сознательному намерению, желала нравиться ей. Он уговаривал себя, что это обычная вежливость, что он в гостях и хорошо выглядеть – его обязанность. Но уговоры помогали плохо; он знал, что здесь было что-то ещё.

Фёдор смотрел так, что Ивану стало не по себе.

– Что?!

– Мои поздравления, ваше высочество! – поклонился Фёдор. – То есть, – тут же поправился он с извиняющейся улыбкой, – простите – ваше величество!

– Я ещё не царь! – сдерживаясь, бросил Иван. – Ещё нужна коронация.

– Ну, – Фёдор неопределённо повёл рукой. – Это дело пятое. Главное – вы женились. А значит, по делу уже наш царь.

Иван промолчал, выдёргивая манжеты рубашки из-под рукавов камзола. По делу или не по делу, но, пока Марья на троне Волхова, правит страной она. Не он.

– Что дальше? – осторожно спросил Фёдор. – Когда возвращаемся?