Школа хороших матерей

Она заводит руку за спину Эммануэль и гладит синюю шишечку у нее на спине. Она говорит о том, как большие существа помогают маленьким, как люди помогают животным.

Хотя Фрида улыбается, Эммануэль чувствует: что-то здесь не так. Она все время спрашивает у Фриды, не больна ли она.

— Ты грустная. — Эммануэль спрашивает про синяк и распухшую щеку Фриды. — Мамочке больно? У мамочки болит голова? Очень сильно болит? Немножко болит?

Столько всего болит. Все на экзамене получили неудовлетворительные оценки. Фрида говорит, что с ней все в порядке. Она просит Эммануэль сосредоточиться на птичке. Сейчас птичка важнее мамочки.

— Вспомни, мы видели птиц на улице. А это игрушечная птица. Мы можем играть. Как ты думаешь, птичка может пугаться? Как ты думаешь, какие чувства могут быть у птички? Что бы ты чувствовала, если бы была птичкой?

Эммануэль думает, что птичка немного грустная. У птички болит грудка. Птичку нужно забинтовать. Птичке нужно на воздух.

— Высоко-высоко. Лети, птичка! Лети-лети! — Эммануэль подбрасывает птичку вверх. Она показывает на окно: — Мама, идем!

— Извини, детка. Мы должны оставаться здесь. Мы должны учиться.

— С Джереми?

— Ты помнишь — мы вчера вечером попрощались с Джереми. — Она говорит о том, что отцы больше не вернутся и она больше не увидит Джереми. До следующего года. Фриде хочется сказать Эммануэль, что Джереми тогда будет другим. Как и она — Эммануэль. У них будут другие имена. Другие родители. Сколько времени пройдет, пока их снова полюбят.

Эммануэль, кажется, не помнит про вспышку Джереми. В тот момент на парковке было не протолкнуться. Все родители получили какие-нибудь повреждения. Куклы мирно играли, когда Джереми вдруг попытался бросить камень. Таккер успел выхватить камень из руки Джереми. Фрида заключила Эммануэль в объятия, чтобы сгладить эмоциональный удар. Таккер обнял Джереми, чтобы снять агрессию. Они говорили о доброте и моделировали примирение. А когда они обнялись, объятие у них получилось длительным.

Они прошептали: «Я тебя люблю». Таккер назвал ей свой адрес и номер телефона, электронную почту. Она назвала свои.

— Найди меня, — сказал он. — Мы отпразднуем, когда это кончится.

Школа не знает об этом разговоре. Она плохая мать, потому что жадно слушала эти слова. Она плохая мать, потому что ей не хватает его. Она плохая мать, потому что желала его. Она должна была знать, что темнота не защитит их. Она должна была знать, что объятие не будет выглядеть невинным. Во что он ей обойдется? Если бы она не встретила человека, который позволил сыну упасть с дерева, то ее прогноз сейчас, возможно, был бы благоприятным.

* * *

Пока кукла Линды единственная, кто держит в руке птичку больше нескольких секунд. Кукла Бет забрасывает птичку на удивление далеко. Кукла Мерил засовывает птицу в рот. Матери должны научить кукол сочувствию, потребности помогать другим.

— Воспитание хороших граждан начинается в семье, — говорит миз Каури.

Любое упоминание о гражданственности бесит Фриду. Фрида хотела бы сказать судье семейного суда, что ее отец — самый патриотичный из всех известных ей американцев. Ее таскали туда, где родился Линкольн, в Лексингтон и Конкорд, в колониальный Уильямсбург[33]. Ее отец любит сходить посмотреть Колокол свободы и Зал независимости[34] каждый раз, когда приезжает в Филадельфию.

«Ради него вы разрушили Америку»[35], — хотела бы сказать она. И ради ее матери. Может быть, они сожалеют, что приехали сюда.

Ее отец рассказывал ей о кругах обязанностей. Первый круг — его жена, дочь и родители. Второй — его брат и дети его брата. Потом его соседи. Потом его район. Потом город. Ее родители никогда не учили ее альтруизму, по крайней мере, не называли ей этого слова. Но она видела, что они сделали для их семьи. Для нее. Как они работали не покладая рук. Сколько отдали.

В воскресенье школа переводит часы назад. Теперь темнеет в четыре тридцать. Небо лазурное, фиолетовое, фиолетово-голубое, жемчужно-голубое, а голубее всего перед дождем.

Когда Гарриет исполняется тридцать два месяца, Фрида отмечает этот день в одиночестве, а собиралась отмечать с Роксаной. Они воображали бы, какой теперь у Гарриет рост, какой вес, что она уже может говорить, как себя чувствует. Чему ей останется научить Гарриет, когда она вернется домой? Почему Гарриет должна доверять ей?