Школа хороших матерей

Инструкторы соединяют матерей и малышей парами, подбирая по цвету кожи, этнической принадлежности их настоящих детей. Ребенок Мерил должен быть полукровкой. Полуазиатка принадлежит Фриде.

— Можете ее обнять, — говорит миз Каури. — Ну же. Обнимите ее. Она ждала встречи с вами.

— Ждала?

Фрида держит девочку на расстоянии вытянутой руки. Девочка, возможно, наполовину китаянка, или японка, или кореянка. Как и в случае с Гарриет, на вид определить невозможно. Девочка делает шаг к Фриде. Ее глаза и брови идеально симметричны. На коже нет царапин или родимых пятен. Глаза у нее более азиатские, чем у Гарриет. Остальное лицо, структура кости более европейские. Черты лица у Гарриет мягкие, и вся она какая-то бархатная. У этой девочки веснушчатое лицо в форме сердечка, золотистая кожа, узкие миндалевидные глаза, шелковистые светло-каштановые волосы, прямее и светлее, чем у Гарриет, высокие скулы, заостренный подбородок. Она более тощая, чем Гарриет, руки у нее изящные, пальцы длинные.

Фриде она напоминает волчонка, лисенка. Легко представить, какой она будет, когда станет постарше, когда станет взрослой.

Куда бы ни ходила Фрида с Гарриет, она повсюду слышала комплименты в адрес пухлых щечек дочери. Ее родители называют Гарриет сяо лонь бао — пельмешка. Фрида в детстве ненавидела свое круглое лицо, но она так гордится пухлыми щеками дочки. Не забыть сказать Гасту, чтобы давал Гарриет достаточно жиров, коровьего молока, только не миндального, не соевого или овсяного. Если она, вернувшись, увидит, что Гарриет стала такая же тощая, как эта девочка, им мало не покажется.

— Как тебя зовут? — Девочка смотрит на нее пустым взглядом. — Ну, хорошо, можешь не говорить. Ты не обязана. А меня зовут Фрида. Рада с тобой познакомиться.

— Привет, — говорит девочка, растягивая слоги.

Девочка опускается на четвереньки и начинает обследовать ноги Фриды. Она раскатывает штанину комбинезона, проводит пальцами по желтому шву. Ах, если бы Гарриет вела себя так спокойно во время посещений. Фрида прикасается к щечке девочки. Ее кожа на ощупь кажется Фриде странной. Восковой. Слишком идеальной. Губы сухие, тогда как у Гарриет всегда влажные. Фрида нюхает макушку девочки, предполагая, что у нее будет запах детского мыла, как у Гарриет, но ощущает запах резины, как в салоне новой машины.

Инструкторы просят их внимания. Миз Руссо нужен доброволец, и она выбирает малышку Лукреции — та хихикает, когда ее сажают на стол инструктора. Миз Руссо начинает расстегивать форму на ребенке.

— Что вы делаете? — кричит Лукреция. Она смотрит ошарашенным взглядом, как миз Руссо снимает с девочки трусики.

Миз Руссо поворачивает девочку. Матери охают. Сзади на спине девочке синяя пластмассовая шишечка круглой формы. Миз Руссо крутит руки девочки, и они слышат, как хлюпает внутри густая жидкость. Она нажимает пальцем на щеку девочки, отчего левая сторона ее лица впадает внутрь. Девочка встряхивает головой, и щека принимает прежнюю форму.

Матери начинают отодвигаться от малышей. Фрида снова думает о космосе, об астронавтах, покидающих корабль и умирающих от нехватки кислорода. Она прокручивает в голове ряд немыслимых сценариев, будучи уверена, что галлюцинирует. Вероятно, это последний отзвук того затянувшегося лихорадочного бреда, подпитывавшегося несколькими месяцами наблюдения за ней, недоедания и разлуки с дочерью.

Когда шишечку отвинтили, под ней оказалось отверстие диаметром дюйма в четыре. Миз Руссо залезает внутрь ложкой, а когда достает ее, ложка полна жидкости цвета электрик, напоминающего антифриз.

— Охладитель, — говорит миз Руссо. — Защищает девочек от перегрева.

Фрида щиплет себя за руку. Лукреции плохо. Миз Руссо возвращает внутрь жидкость с ложки, одевает девочку, возвращает ее пораженной Лукреции.

— Они удивительные, правда?

Эти дети — миз Руссо называет их куклами — представляют собой последнее достижение в области робототехники и искусственного интеллекта. Они могут двигаться, говорить, имеют запах и неотличимы от настоящих детей. Они могут слышать. Могут думать. Они разумные существа, у них развитие, память и знания такие же, как у детей соответствующего возраста — от восемнадцати до двадцати месяцев.

У Фриды такое чувство, будто она снова оказалась в светло-зеленой комнате. Она плывет вне своего тела, ее переполняют глупые вопросы.

— Когда ваша кукла плачет, она проливает настоящие слезы, — говорит миз Руссо. — Она выражает реальную боль, реальные потребности. Ее эмоции не спрограммированы заранее, они не случайны, их назначение не в том, чтобы вас обмануть.

Матери должны проверять состояние синей жидкости. Если она свернется, то лицо и тело куклы покроются ямочками, как при целлюлите, и матерям придется выскребать голубое месиво. Жидкость надо менять раз в месяц. Она не только имеет охлаждающие свойства, но и обеспечивает гибкость и податливость силиконовой кожи, придает ей правильную текстуру, а телу — вес.