Школа хороших матерей

— Не думаю, что она на самом деле любит своего сына, — говорит Бет. — Представьте, что он будет чувствовать, когда узнает, что его мать неженка и дезертир. Штату следует заплатить за психотерапию этого бедняги.

Фрида высыпает пакетики сахара в кофе. Ей бы хотелось рассказать им о том, каким тоном Хелен разговаривала с миз Гибсон, как Хелен называла кукол чудовищами. Школа дала ей сына-куклу ростом в шесть футов, сложенного, как лайнбекер[10], гораздо выше и сильнее ее сына. Как она может его контролировать? Он не желал обниматься. Не откликался на имя, которое ему дали, — Норман. Называл Хелен старой, бледной, жирной и уродливой, требовал другой матери. Хелен сказала, что эта заумная учебная программа — психологическая пытка.

Миз Гибсон посоветовала Хелен умерить агрессивность. Быть более открытой. «Хелен, вы плохая мать, но вы учитесь…»

Хелен помахала пальцем перед лицом миз Гибсон. Какое отношение может иметь замена синей жидкости к воспитанию? Что это за камеры внутри кукол, датчики, биометрические глупости, что это за экзамены, система баллов, безумные учебные программы? Чему их здесь учат? Возможно ли вообще сдать экзамены по таким программам?

Миз Гибсон напомнила Хелен о последствиях, если она уйдет. Неужели она хочет оказаться в базе?

— Не думаю, что такая база существует на самом деле, — сказала Хелен. — Моему сыну семнадцать. Мы расстанемся максимум на год. После чего он найдет меня. Жаль, что я плохо подумала, прежде чем согласиться приехать сюда. Судья выразилась в том смысле, что у меня есть выбор, но выбор и это место вещи несовместимые.

Когда выключили свет, Хелен попыталась убедить Фриду уйти вместе с ней. За ней приедет ее племянница. Фрида может остановиться у Хелен, может присоединиться к Хелен в судебном иске, занять твердую позицию.

— Мы можем их остановить, — сказала Хелен.

Фрида ответила необходимыми в таких случаях банальностями о том, что Хелен имеет маяк надежды в лице своего сына, попыталась убедить Хелен продолжить программу, хотя и ненавидела себя за это искушение. Она представила, как появляется у дверей Гаста и Сюзанны, заставляет их пообещать, что они ни слова не скажут миз Торрес. Но это не решало проблему, а Хелен никогда не подаст иска. Никогда не обратится к прессе. Хелен сказала, что не боится оказаться в базе данных. Что ее адвокат оспорит это решение. Но Фрида знает: все это пустая болтовня.

После завтрака матери собираются на ступеньках «Пирса», смотрят, как племянница Хелен подъезжает на разворотный круг розового сада. Хелен провожают миз Гибсон и один из охранников. Сегодня она перенимает у Линды корону худшей матери, «самой отвратительной суки».

Матери шепчут: «В жопу ее». «В жопу все это».

Хелен смотрит на них и поднимает кулак. Некоторые матери машут ей на прощание. Другие тут же о ней забывают. Мать рядом с Фридой шмыгает носом. Хелен обнимается с племянницей, они обе смеются. Фрида напугана, удивлена тем, что после всего двух дней пребывания здесь звук отъезжающей машины может разрывать ей сердце.

* * *

Основываясь на модели «раз, два, три, обними-отпусти», матери обучаются разным видам привязанности. Объятие, которое передает извинение. Объятие, которое передает поощрение. Объятие, призванное успокоить после физической травмы. Объятие, успокаивающее душу. Разные крики требуют разных объятий. Матери должны научиться распознавать их. Миз Каури и миз Руссо приступают к демонстрации.

Лукреция поднимает руку.

— Клянусь, я внимательно смотрела, но эти объятия совершенно одинаковые.

Остальные матери соглашаются. Как они могут определить, с какой проблемой связан тот или иной крик, какое объятие отвечает тому или иному крику? Что это дает? Почему им просто не спросить у куклы, в чем проблема?

«Прямые вопросы — слишком большая нагрузка на ребенка», — говорят инструкторы. Мать никогда не должна делать того, что вызывает тревогу у ее чада. Матери должны обходиться без вопросов. Они должны включать интуицию. Должны знать. Что касается различий между объятиями, то тут матери должны учитывать намерение. Это невидимая эмоциональная работа, которую родители должны проделывать постоянно.

— Вы разговариваете со своими детьми через соприкосновения, — говорит миз Руссо. — Коммуницируете от сердца к сердцу. Что вы хотите ей сообщить? Что ей нужно услышать от вас?

Из соседнего класса доносится хлопок, за которым следуют вопли, окрики. Миз Руссо говорит, что они не хотят напоминать матерям о прошлых грехах или стимулировать скрытую склонность к насилию, но занятия на выработку привязанности должны иметь черты подлинности. Чтобы научиться обнимать для утешения при физической боли, нужно причинить эту боль.

Инструкторы бьют кукол по рукам. Если кукла плачет недостаточно громко, они хлещут ее по лицу. Мать-подросток загораживает свою куклу телом. Лукреция кричит, чтобы они прекратили.