Шкурка саламандры

— Мистер Риддл не совсем нормален, — сказал он, — но он искренен в своих порывах. Слово он сдержит и действительно будет искать другой путь для развития. И найдет. А вот Дамблдор — скользкий демагог. И убеждает он не столько окружающих, сколько себя. Он воспримет клятву, как тактическое отступление. К тому же он не ученый, его привлекают не новые знания и открытия, а личная власть и интриги. Он смотрит на себя со стороны и упивается величием.

— Да, этот намного опаснее, — согласился Белл.

— Его нужно дискредитировать еще больше, — предложил Нокс, — а уничтожать уже, когда он утратит влияние. Если он исчезнет после того, как лишится должности, репутации и элементарного уважения окружающих, то люди подумают, что он просто уехал подальше от позора. Никто и не заинтересуется, куда именно он делся.

Это была здравая мысль. На том и порешили.

Глава 25

Через несколько дней от Риддла пришло письмо. Он благодарил Северуса за информацию. Помощь при проведении ритуала ему не понадобилась — сам справился.

— И что он собирается теперь делать? — поинтересовался Белл. — Не написал?

— Пишет, что снова отправится путешествовать, — ответил Северус, — в свое время он не посетил многих интересных мест. Насколько я понял, он собрался на Восток.

— Все-таки не оставил своих затей, — хмыкнул Нокс, — я слышал, что восточные маги очень много занимаются именно проблемами долголетия и бессмертия.

— Вот пусть и занимаются, — сказал Роб Рой, — а нам и своих проблем хватает. Что там с зельем? Это сейчас важнее всего.

— Перепроверяем расчеты, — ответил Северус, — как же все-таки не хватает записей этого монаха…

— А если его поискать? — предложил граф. — Может быть, мы сможем его уговорить нам помочь?

— Если он тесно занимался этой проблемой, — сказал Алхимик, — то мог принять меры к тому, чтобы не стать призраком.

— А если наоборот? — задумался Нокс. — Постоянно со всем этим контактировал и так и остался в этом мире? Такое могло быть?

— Да все что угодно могло быть, — вздохнул Алхимик, — тут никак не угадаешь.

— Тогда мы с приятелем смотаемся на развалины аббатства, — сказал граф, — и поищем этого типа. Пусть рассказывает. А то и Мэри интересовалась, и вообще…

— Прямо сейчас и отправимся, — согласился Роб Рой, — чего время-то терять. Думаю, что пока сюда никто не сунется. Да и парни справятся.

— Ждем вас с новостями! — кивнул Алхимик.

И два призрачных приятеля отправились на дело.

Монаха они притащили уже к вечеру. Худой и какой-то изможденный, но выглядевший еще довольно молодым, монах был небольшого роста и тоскливо вздыхал.

— Да оставьте вы меня в покое! Как вам всем не стыдно! Я и так наказан за свои грехи.

— У-у-у, — Алхимик покачал головой, — с этим каши не сваришь.

— Я грешен и ничтожен, — монах опустился на колени, — моя плоть искушала меня, а я не смог устоять. Отпустите меня!

— Чего это с ним? — с интересом спросил Нокс. — Я такого еще не видел.

— Ты, — строго сказал граф, — давай рассказывай про зелье, и мы тебя отпустим.

Монах разрыдался.

Северус удивленно смотрел на него. С этим типом явно что-то было не так.

— Ну, если тебе так хреново, то можешь покаяться, — сказал Алхимик, — я отпущу тебе грехи. А потом поговорим…

— Вся моя жизнь — сплошной грех, — тяжело вздохнул новенький. — Я — жалкий прелюбодей, осквернивший обеты, а моя сообщница во грехе умерла, пытаясь вытравить плод.

— Подожди, — удивился Алхимик, — ты же зельевар. Не мог ей помочь, что ли? Или сам принять что-нибудь для предохранения?

В ответ монах зарыдал еще больше.

— Понять можно, — сказал Белл, — но как с ним разговаривать?

— Алхимик выспросит, — ухмыльнулся граф.

Постепенно история вырисовывалась. Бедный монах был слаб характером и влюбчив. Его любовница умерла от аборта, а потом заявилась к нему в виде привидения. Бедолага пришел в ужас. Сперва он пытался изгнать духа, но потом сдался. И даже сумел создать зелье, помогающее его подруге обретать телесность на непродолжительное время, хотя и считал это страшным грехом, но перед разгневанной женщиной не устоял.

— И что было потом? — заинтересовался Алхимик.

Монах в очередной раз раскаялся, уничтожил свои записи, а его покойная возлюбленная страшно рассердилась. Постоянными истериками и угрозами она свела его в гроб.

— А потом она меня бросила, — рыдал монах, — и я остался каяться и оплакивать свою погубленную душу. А вы меня потревожили!

— Во дают! — восхитился Роб Рой. — А нам такую красивую легенду рассказали.

— Рецепт давай, — потормошил кающегося грешника Алхимик, — и тебя вернут на место.

— Не дам, — шмыгнул носом монах.

— Это еще почему? — строго поинтересовался граф.

— Этот рецепт погубил меня и погубит других. И вообще… Приперлись на готовенькое!

— Торгуется, что ли? — удивился Роб Рой. — Ну, ты и гад… Себе жизнь испортил — и другим хочешь?

Монах зарыдал еще громче.

— И чего ты хочешь за свой рецепт? — спросил Алхимик.

— Ничего не хочу! Оставьте меня в покое!

— Слышь, ты, — сплюнул Роб Рой, — будешь выделываться, я твою бабу через знакомых найду, чтобы она тебя и дальше пилила.