Шляпа Миттерана

Способен ли он на это? Вот уже много лет он не занимался ничем подобным. В последний раз, весной 1982 года, эксперимент занял путь от ворот сада Тюильри до Триумфальной арки на площади Карусель. Пересечь сад с востока на запад. Дойдя до Лувра, он сел на скамейку в скверике – на том самом месте, где несколько лет спустя появится пирамида из стекла и стали. “Я спятил, – подумал он. – Мне незнакомо больше четверти ароматов”. Он не знал, чем обернется брошенный самому себе вызов, но чувствовал в себе достаточно смелости, чтобы его принять. Он должен определить по запаху все духи, какими пользуются проходящие мимо люди. Пьер вздохнул поглубже и закрыл глаза. Как жертва гипноза в момент возврата к реальности, он начал обратный отсчет: пять, четыре, три, два… Один! Он щелкнул пальцами, открыл глаза, провел пальцами по краям шляпы и двинулся вперед, строго по прямой линии. По условиям эксперимента останавливаться или поворачивать голову запрещалось. Ему навстречу шла темноволосая женщина в черном костюме, стриженная под каре и в очках от Эмманюэль Кан. Поравнялась с ним и зашагала дальше. Прошла секунда, за ней вторая. Легкий ветерок, сопровождающей каждого идущего человека, коснулся ноздрей Пьера. “Фиджи”, – выдохнул он. Продолжая шагать в том же темпе, он дождался, пока мимо не пройдет мужчина с портфелем в руке, в сером клетчатом костюме, с волосами, завязанными в хвост. Снова две необходимые секунды, и – “Пако Рабанн”, мужской парфюм. Теперь навстречу Пьеру двигалась группа из трех женщин лет по тридцать. Правила, установленные им для себя, запрещали останавливаться или поворачивать голову, но не запрещали преграждать объекту изучения дорогу. “Пардон!” – воскликнул он, вклиниваясь в группу женщин и вынуждая их разделиться, чтобы его пропустить. Он успел обнюхать брюнетку с волосами до плеч (First от Van Cleef & Arpels), позволил блондинке проехаться своим конским хвостом ему по пиджаку (“Л’Эр дю тан”), обошел коротко стриженную вторую блондинку, маленького роста, пробормотавшую ему вслед: “С ума сошел!” (туалетная вода от Rochas). “Три-ноль”, – подумал Пьер, и уставился на молоденькую девушку в джинсах и красном берете, приближавшуюся к нему быстрым шагом (“Пуазон”). Мужчина в вельветовых брюках и замшевой куртке шел ему наперерез, на ходу протирая очки, – ни парфюма, ни одеколона. Лосьон после бритья на шалфее с мятой плюс легкий запах светлого табака. На светофоре, пока горел красный, Пьер остановился рядом с бегуном, который, дабы не выбиваться из ритма, продолжал подпрыгивать на месте, – пот, разумеется, но также и “О соваж”. Бульвар остался позади. Пьер поравнялся с склонившейся над картой города супружеской четой – обоим лет по пятьдесят, похоже, туристы: у женщины – “Шалимар”, у мужчины – лак для волос “Элнет”. “Ворует у жены лак и делает прическу”, – догадался Пьер, но задерживаться возле пары было некогда, на него уже надвигались “Асперж” – вместе с женщиной с косичками в сером брючном костюме – и “Хабанита” на белокурой голубоглазой девушке. Он встретил еще несколько “Пуазонов”, еще один “Л’Эр дю тан”, два “Солстиса”, мужской “Лакост”, “Монтану” от Montana, “Кварц” от Molineux, “Анаис Анаис”, “Пуавр” от Caron, “Сен-Лоран Рив Гош”, “Сикким” от Lancôme, “Жуа” и – вот ведь сюрприз! – “Эпилог” от Coryse Salome.

Добравшись до площади Сент-Огюстен, он сел на лавку, снял очки и шляпу. Кружилась голова. У него получилось. С террасы кафе сошел официант.

– С вами все в порядке, месье? – обеспокоенно спросил он. “Драккар нуар”, “Ги Ларош”, – ответил ему Пьер. Снова пошел снег, сначала повалили густые хлопья, потом поднялся ветер, закружив снежинки в метели. Домой Пьер вернулся промокший. Шляпу запорошило белой пылью. Он хорошенько отряхнул ее и положил сушиться на батарею.