Шлюхи

Расплатившись, Алла покинула магазин. И хотя общение с продавцом оставило мерзостный

осадок, все же мысли ее были поглощены иной проблемой. «Ну и что, что человеческое... Мясо

оно и есть – мясо...– раздумывала она по дороге домой.– Подумаешь, человеческое! У индийцев,

вон, говорят, коровы священны. Так им тоже, поди, не очень сподручно бывает к говядине

привыкать. Раньше человеческое не ели... Так раньше и самолетов не было, и телефона не

знали... Раньше не ели – теперь будем есть. Вот и все». Еще она мучалась вопросом, в какой

поваренной книге можно отыскать подходящий рецепт. Но по некотором размышлении, пришла к

выводу, что пока можно использовать рецепты для баранины, а потом, глядишь,– новые книги

напишут.

Пока писались новые книги, Имярек Имярекович тоже что-то сочинял, сидя в компьютерном

зале. Толька вряд ли был он занят изобретением кулинарных рецептов. (Впрочем, что под

«кулинарией» понимать.) Но дело не в том. Есть возможность еще разок побывать у Имярека

Имярековича Керями, поприсутствовать при его встрече с другим гостем. Думается, не стоит

пренебрегать такой возможностью, тем более что в иных местах пока ничего интересного не

происходит: Алла Медная сейчас занята приготовлением мяса, а Никита Кожемяка – тот вообще

дрыхнет как сурок.

Так вот, Имярек Имярекович работал в компьютерном зале, когда пожаловал к нему гость.

Гость находился в том возрасте, которому еще иногда адресуют обращение «молодой человек», и

одет был весьма неброско (во что-то широкое и серое), и сам весьма невзрачен, и пришел-то он

пешком. Но охрана отворила ему ворота по первому требованию, да и хозяину сообщили о

прибытии визитера, когда тот визитер уж и шоколаду напился в одиночестве, не желая чинить

помехи работе Имярека Имярековича. Когда же хозяин все-таки оставил свои труды, вышел к гостю

– гость был расцелован и препровожден в очаровательный спортивный зальчик. Чтобы добраться

до спортзала им пришлось пройти через анфиладу из нескольких комнат, каждая из которых

поражала самобытностью и занятностью обстановки: были комнаты голубые и красные, бархатные

и ситцевые, одна – ни дать ни взять японский чайный домик, другая – точная копия кабинета

Людовика XIV. Надо заметить, что снаружи загородный коттедж Имярека Имярековича, хоть и не

отличался скромностью, но ни в какой мере не выделялся шиком от соседних особняков. А вот во

внутреннем убранстве вряд ли какой сосед мог бы составить ему конкуренцию. Но кто знал о тех

интерьерах?

Спортивный зал выполнял преимущественно функцию теннисного корта, но рядом с ним

располагалась комната с тренажерами, приятели направились прежде туда. Имярек Имярекович

неторопливо, но скрупулезно выполнил свой обычный комплекс упражнений, а вот молодой гость

неожиданно увлекся накачиванием грудных мышц, и ни в какую не хотел оставить станок.

– Мил друг, а, мил друг,– обратился к нему Имярек Имяреконич,– да уж не собираешься ли

ты принять участие в конкурсе красоты?

- Сейчас, еще два подхода – и все. Я решил немного изменить систему.

– Ох, молодость! Она еще капризнее, еще обременительнее старости.

52

Затем они взяли теннисные ракетки. Сыграли две партии, где, надо признать, недюжинную

проявили умелость, может быть, даже и виртуозность.

За теннисным поединком последовала сауна. Здесь их розовые разомлевшие тела

обихаживали три юницы с ярко выраженной восточной внешностью: мяли, разглаживали, поливали

медовой водой, клубничным соком, умащали притираниями с острым травяным запахом.

– Как мама? – вопрошал порой между удовлетворенным мурлыканьем Имярек Имярекович.

- Уже почти выздоровела. Собирается здесь филиалы своей фирмы открыть. Что-то я у вас

сегодня бессовестно краду время.

– Ничего. Ты же знаешь, в принципиальных случаях я не привык деликатничать. Хочется

порой немного побездельничать.

Покончив с банными усладами, они сошли на первый этаж, проследовали к лифту. С помощью

этого замечательного приспособления спустились на девять этажей вниз. Подземные покои были

столь же просторны и красочны, как и находящиеся в верхней части дома. Товарищи преодолели

довольно длинный коридор. Трудно сказать сколько надежных дверей открывалось перед ними и

затворялось бесшумно за их спинами; наконец последняя – обильно уснащенная хитроумными

электронными замками, какими-то странными приборами с мигающими табло, впустила их в

просторную комнату, таинственно мерцавшую теплым золотистым светом. Впрочем, здесь не было

ничего навязчивого, крикливого; иной (да иным-то здесь не случалось бывать), пожалуй, глянул бы

по сторонам и не догадался, из какого материала была сделана облицовка стен, окон, дверей, из

чего вырезаны причудливые орнаменты, рамы для зеркал.