Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

– Товарищ капитан! – Ольга Львовна протянула участковому кипу бумаг. – Ну сколько можно проверять наши документы?! Вам же неделю назад в присутствии Кайбышева из обкома комсомола все документы показали, а вы их внимательно прочли и даже сфотографировали своим фотоаппаратом «Смена»! Нам опять звонить Кайбышеву в обком комсомола?

– Ни в коем случае! – вскинул ладонь к фуражке Лампасов. – Но порядок есть порядок, вдруг ваши документы на данный момент неожиданно утеряны?

– Товарищ капитан, – укоризненно улыбнулась Ольга Львовна, – мы же понимаем, с кем дело имеем, документы храним в сейфе, а у нотариуса заверенную копию!

– Позвольте! – вдруг откуда-то вынырнула Верка-буфетчица. – А как же рынок и сопутствующая ему здоровая конкуренция, что говорит наш всенародный лидер Михаил Сергеевич Горбачев по этому поводу?!

– Ой, Верочка! Кого ты на понт хочешь взять?! Я ж тебя как облупленную!.. – завелась Ольга Львовна.

– Так ведь и я тебя, Ольга Львовна, как облупленную! Кто бесплатными профсоюзными путевками торговал, с очередями на квартиры и машины махинации разводил, из ветеранских продуктовых наборов копченую колбасу тырил? – вскипела в ответ Верка-буфетчица.

– Верка все равно хуже Ольги Львовны! – горячо шепнула Антонина Мазаеву на ухо. – Она меня с пельменями обманула, еще с джинсами пыталась! И Михсергеича она всуе употребляет! Не пойдем к Верке за занавеску!

Костя Мазаев вздохнул, взял два стула и понуро понес их вслед за Соней Ивановой. На полпути Костя оглянулся и с сожалением посмотрел на пришпиленную к противоположной занавеске фотографию безрукой Венеры Милосской, на которой кривыми буквами было написано «грек. смак. ц. билета – свободная».

25 мая

В кабинете Алии Азгаровны было шумно, по телевизору шла трансляция I Съезда Народных депутатов СССР, а сама Алия Азгаровна распекала своего зама Шишкина и водителя троллейбуса Загубину:

– Как же так, Павел Семенович?! Когда вся страна в едином порыве избирает Михаила Сергеевича Председателем Верховного Совета, вы распускаете вверенный мной вам коллектив до полного хулиганства!

– Дык… – возражал Шишкин и косился на Антонину.

– Когда вся страна, Загубина! – стучала кулачком по большому полированному столу Алия Азгаровна. – В едином порыве! Михаила Сергеевича! На тебя приходит жалоба от гражданки Квакиной о том, что ты насильно увезла ее несовершеннолетнего сына Квакина в наше троллейбусное депо и глумилась над ним в компании мужчины и еще одной женщины, это же надо додуматься, детей Гогами-Магогами пугать!

– Я тоже в порыве, Алия Азгаровна! – шмыгала носом Антонина. – А мальчика мы не пугали, у меня самой Радик растет! Мы с Люськой и Санычем ему правильный путь указывали!

Алия Азгаровна открыла рот, чтобы продолжить выволочку, но вдруг впала в полное изумление. Телевизор показывал, как совершенно без спроса к трибуне поднимается неизвестный депутат и передает Горбачеву записку.

«Во исполнение наказов моих избирателей выдвигаю свою кандидатуру для выборов на пост Председателя Верховного Совета СССР. Готов выступить с изложением своей программы. Оболенский Александр Митрофанович, народный депутат от Ленинградского сельского национально-территориального округа РСФСР» – дрогнувшим голосом зачитал Генеральный секретарь ЦК КПСС.

– Вот тебе и единый порыв! – изумился Шишкин.

– Михсергеич, миленький! – заломила руки Антонина. – Сделайте чего-нибудь! Не хочу я с Митрофанычем по радио разговаривать!

Горбачев вытер платочком холодный пот со лба и кивнул Антонине: «Не боись, Загубина! Сделаем! Опыт имеется! Сейчас мы его через сито пропустим!»

– Уважаемый съезд! – поднялся сидевший рядом с Горбачевым зам председателя Верховного Совета Лукьянов Анатолий Иванович. – Чтобы включить товарища Оболенского в бюллетень тайного голосования, мы предварительно должны проголосовать открытым голосованием о включении в бюллетень тайного голосования товарища Оболенского и только после этого проголосовать тайным голосованием. Кто за, кто против, воздержался?

Народные депутаты ничего не поняли, но хоть и бестолково, руки взметнули. Анатолий Иванович ласково улыбнулся Оболенскому:

– Извини, дорогой Александр Митрофанович, съезд не поддержал твою кандидатуру на включение в бюллетень!

– Уф! – отлегло от сердца у Антонины.

– Хм!.. – криво усмехнулся Шишкин, но мысль развивать не стал.

– Все! – наконец обрела дар речи Алия Азгаровна. – Идите Шишкин и Загубина работать, хватит воздух сотрясать и демагогию разводить! – стукнула кулачком по столу и крикнула в приоткрытую дверь приемной: – Бровкин! В горсовет!

* * *

Вечером того же дня, после смены Антонину опять окликнул Михаил Сергеевич.

– Что ж, это делается, Загубина! – крикнул он ей из маленького телевизора в бытовке ремонтников. – Только с этим Митрофанычем разобрались, как опять напасть! Ельцин в Национальный Совет пролез! Казалось, по итогам тайного голосования, демократическим путем оставили его без работы на постоянной основе, ан нет! Этот омский юрист Казанник взял и отказался от своего депутатства в его пользу!