Шок новизны

Когда входишь в часовню Ротко, трудно удержаться от эмоций, поскольку эти громадные мрачные полотна, почти монохромные в своей передаче черного, красного оттенка увядшей сливы и отдающего стигийским холодом фиолетового, приобрели после смерти Ротко статус надгробных памятников. Беспредметные, бесформенные (если не считать форму рамы, в которую они заключены), почти лишенные внутренней связи (если не учитывать слабых намеков на тональные корректировки, рассчитанные на темноту), эти полотна демонстрируют поразительную степень самоотрицания. Все, связанное с этим миром, из них ушло, оставив после себя одну пустоту. Та ли это Пустота, что является в видениях мистикам, или всего лишь эффектная театральная пустота, определить сложно; ответ будет зависеть от ожиданий конкретного зрителя. На деле часовня Ротко – последний безмолвный всплеск романтизма. Предполагается, что зритель должен обращаться к этим полотнам примерно так же, как обращались к природе стоящие над морем созерцатели на картинах Каспара Давида Фридриха: искусство, полностью уйдя в себя в припадке пессимизма, претендует на то, чтобы заменить собой весь мир.

Глава VII. Культура как природа

В отличие от наших бабушек и дедушек, мы живем в мире, который сами и создали. Еще каких-то пятьдесят лет назад ключом к пониманию искусства были образы природы. Природа, с ее периодами роста и увядания, с ее восприимчивостью к ветру, переменам погоды и света, с присущей ей сменой времен года, непрестанным обновлением, бесконечной сложностью форм и поведения на самых разных уровнях, от молекулы до Галактики, задавала все господствующие метафоры, в рамках которых можно было исследовать и описать едва ли не все аспекты отношений «я» к «другому». Ощущение природного порядка, которое всегда так или иначе ставило на место «я» с его непомерными претензиями, задавало домодернистскому искусству его порядок и меру. Если теперь это чувство утратило былую ясность, то отчасти это произошло потому, что для большинства людей природу заменила культура скученности и перегруженности – культура городов и массмедиа. Мы перекормлены различными сигналами, как цыплята-бройлеры в клеточных батареях, и важным кажется уже не качество и не смысл сообщений, а их избыток. Избыточность эта сказалась и на искусстве. За последние тридцать лет капитализм плюс электронизация всего и вся создали для нас новую среду обитания, медийный лес.