Шоколадное сердце (СИ)

Болел, поэтому и не писал. Похоже, простыл, когда после душа скорее побежал к Шерлоку, а может на поле побегал, взмок, а тут похолодало резко. В общем, какая разница. Главное, что он беспокоился. Плюнул на Шолто и свое расследование, пришел ко мне и сидел рядом. Вообще ухаживал за мной, как заправская сиделка. Даже не подумал бы, что он так может. Шерлок не злой, не равнодушный, боже упаси, он просто иногда не знает очевидных вещей, и то, что он был со мной, пока я болел, это для него, наверное, подвиг. Пусть я ничего ему не говорю, но я все понимаю, и ценю, что он для меня делает. По сути, он признает, что мы действительно друзья. Наверное, мне легче сказать и признать, чем ему все это осознать. Ого, стихами заговорил. В общем, пока болел, Шерлок от меня не отходил. Первые дни, из-за высокой температуры, я вообще плохо помню, что происходило, но когда бы ни открыл глаза, он всегда был рядом, держал за руку, давал попить, заставлял принять лекарства. У него прохладные руки. Они забирали жар, я без шуток это говорю. Просто когда он клал ладонь мне на лоб или держал за руку, становилось лучше. Прямо волшебство. А еще он был мил. Не злил Гарри, не расстраивал маму и даже отцу понравился. В общем, я смотрел на него и раздувался от гордости за то, что у меня такой друг. И как же мне не хватало его, когда он уходил домой. Сразу становилось пусто в комнате, холодно в кровати, не хватало его дыхания, запаха, ехидных замечаний. Даже Рэдберту его не хватало. Я привязался к нему, как когда-то к Джеку. Ох, я же решил больше не вспоминать. Ладно, просто если он исчезнет из моей жизни, как исчез Джек, я не смогу… нет, не знаю, смогу, наверное, только это будет очень больно. Пусть исчезнет, уйдет, только не как Джек, пусть живет, даже если будет не со мной. Да, главное. Отец, похоже, сам того не ведая, подкинул Шерлоку новую загадку – мистера Тревора. Если честно, я расстроился. Зная Шерлока, он пойдет на все, чтобы проникнуть в тайну старика. А ведь Виктор – его сын, и они неминуемо пересекутся. Мне страшно подумать, что тогда будет. Эти взгляды Виктора. Иногда я так злюсь, что хочу пересчитать ему все зубы. Ладно, это уже лишнее. В общем, завтра в школу.

Некоторое время Шерлок боится перевернуть страницу, чтобы прочитать о том, что случилось между ними дальше. Ведь именно расследование по делу Тревора привело к проявлению Шерлоком чувств к Джону. Но этому предшествовала почти что катастрофа. Шерлок еще раз ретроспективно возвращается к прочитанному. Ему приятно описание Джоном их первой встречи в саду, встречи в школе, драки с компанией МакКинли, триумфального выстрела из отцовского зигзауера. Это словно смотреть старые фотографии, черно-белые, пожелтевшие, но теплые и милые. Джон пишет хорошо, с восхищением о Шерлоке, чуть с юмором о его расследованиях. Оказывается, миссис Хадсон – крестная Джона, а Шерлок этого и не знал. Чистота и радость, исходящие излучением от записей Джона, разбавляются чернильными кляксами имени Мэри, пробуждающими ужас и непонятную тревогу. Шерлок почти заставляет себя перелистнуть страницу, чтобы сердце зашлось в немыслимом галопе, потому что больше Джон ничего не пишет. Дальше идут лишь чередующиеся друг с другом имена Мэри, черной пастой, и Шерлока, зеленой. И только последняя надпись имени Шерлока сделана, как и предшествующая ей с именем Мэри, черным цветом. Больше Джон не ведет дневник, а по ощущениям Шерлока, навсегда забывает о своем детском тайнике. Шерлок потрясен.