Шолохов: эстетика и мировоззрение

Если бы не они, то могло показаться, что духовность народа как носителя истинных религиозных представлений, моральных ценностей, знающего истину как бы в последней инстанции, в том числе и для интеллигенции, для всего этноса, растворилась в революционных и индустриальных деяниях напрочь, без остатка. К счастью, это оказалось не так, и победа в войне и послевоенные годы реконструкции, привели к новому возрождению России как одного из главных мировых акторов на исторической площадке, как одного из самых заметных центров для всего человечества, в том числе и в идеологическом отношении.

В 50-е годы, когда СССР был запущен первый спутник, чуть позже отправлен первый человек в космос, когда репрессии и культ личности были осуждены и можно было двигаться дальше, – говорили о начале нового этапа в развитии страны. Но по большому счету, то страшное кровопускание, отказ от вековых идеальных ценностей и – особенно в ужасающей варварской форме сокрушение и осквернение храмов и изничтожение священников – для культурной, христианской основы русской цивилизации не прошло даром, что в итоге привело к гибели государства, к распаду советской империи.

Многие исследователи говорят, что в этой гибели империи не было особо жестких закономерностей и в том или ином виде она могла бы сохраниться, но искупление так или иначе должно было последовать, плата за ошибки должна была быть включенной в общий счет восточно-христианской (русской) цивилизации.

Литература и примечания

1. Маркс К., Энгельс Ф. Предисловие ко второму русскому изданию «Манифеста коммунистической партии» // Соч. М., 1974. Т. 19.

2. См. Русская литература в судьбах России. Достоевский против Толстого. СПб., 2019.

3. Арсланов В. Г. «Третий путь» Андрея Платонова: Поэтика. Философия. Миф. СПб., 2019.

4. Лифшиц Мих. На деревню дедушке // Лифшиц Мих. Либерализм и демократия. Философские памфлеты. М., 2007.

5. Аверинцев С. С. Мы и наши иерархи – вчера и сегодня // Сергей Аверинцев. Собр. соч. София–Логос. Словарь. Киев, 2006.

6. Самойлов Д. С. Поденные записи: В 2 т. М., 2002. Т. 1.

О «гуманистическом сиротстве» молодой советской литературы (1918–1940)

Вопрос новой гуманизации культуры после революции 1917 года крайне интересен с точки зрения понимания закономерностей глубинных культурно-исторических процессов, которые происходили в России на протяжении всего XIX века, а завершились в событиях XX столетия. По большому счету рассмотрение проблемы гуманизма русской литературы в ее советских формах выводит нас к пониманию основных констант русской культуры, как они определялись на протяжении последних трех веков.

Строго говоря, употребление термина г у м а н и з м в его европейском понимании применительно к русской культуре не имеет органичного, связанного с автохтонными процессами развития этой культуры, содержания. Он, безусловно, является привлеченным извне для описания процессов, которые или были похожи на те, что сформировались в западной культуре, или же его употребление (не так широко, кстати, у русских критиков XIX века) приобретало совершенно иной характер. На первый план выходило именно нравственно-психологическое, гуманистическое в своем прикладном виде содержание.

И это понятно, так как явление г у м а н и з м а и всей психологической, нравственной, философской и теологической проблематики искусства, ему сопутствующей, тесно связано с явлениями Возрождения в западной культуре. Гуманизм появляется как родной брат Ренессанса и становится главным определяющим фактором всех последующих процессов развития культуры и самой европейской цивилизации. К тому же, данный процесс сопровождается религиозной Реформацией.

Появление в качестве основной повестки дня идей гуманности, человеколюбия, добросердечия, защиты «малых и сирых сих» в русской культуре необходимо связывать с такими явлениями как сентиментализм и его идеологическая платформа – концепция европейского Просвещения. Это конец XVIII и в бóльшей степени начало XIX века.

При этом проблемы «униженных и оскорбленных», «маленьких», «бедных» людей в русской культуре вышли на первый план в противовес тем тенденциям, какие складывались к этому времени в западных образцах романтической и реалистической литературы. Там, так или иначе, на первый план выходил герой пост-возрожденческого, Нового времени – индивидуалист, состоявшийся человек, буржуа. Не миновало это и русской литературы, хотя такой герой тут же был «разоблачаем», не определив никакой устойчивой парадигмы развития персонажей такого типа.