Шолохов: эстетика и мировоззрение

Шолохов неоднократно говорил о давлении на свое творчество «суровой действительности», которую невозможно приукрасить, чтобы не исказить ее. В самом начале своей литературной деятельности художник определил и принципы видения им жизни, и способы ее воспроизведения. Во вступлении к рассказу «Лазоревая степь» молодой, 22-летний писатель иронически писал о «не нюхавших пороха» литературных поденщиках, восторженно описывавших события гражданской войны, находивших особую эстетическую форму для показа того, «как в степях донских и кубанских умирали, захлебываясь напыщенными словами, красные бойцы». Непременно такому описанию, подчеркивал автор «Донских рассказов», будет сопутствовать «степной ковыль (и не просто ковыль, а «седой ковыль»).

– «На самом деле ковыль, – пишет Шолохов, – поганая белобрысая трава. Вредная трава, без всякого запаха. По ней не гоняются гурты овец потому, что овцы гибнут от ковыльных остьев, попадающих под кожу. Поросшие подорожником и лебедой окопы (их можно видеть на прогоне за каждой станицей), молчаливые свидетели боев, могли бы порассказать о том, как безобразно просто умирали в них люди. Но в окопах, полуразрушенных непогодью и временем, с утра валяются станичные свиньи, иногда присядут возле сытые гуси, шагающие с пашни домой, а ночью, когда ущербленный месяц низенько гуляет над степью, в окопах, которые поглубже и поуютней, парни из станицы водят девок» [9, 7].

Эстетическая установка Шолохова требует предельной адекватности в воссоздании действительности, опаленной жестоким дыханием битв гражданской войны. Снимается всякая поэтизация, приукрашивание, а – по сути – деформирование подлинных масштабов событий и поступков. Шолохов почти оксюморонно снижает неистинную патетику: «седой ковыль» предстает «вредной травой», которой сторонятся даже овцы. Окопы же поросли «подорожником и лебедой» и в них нынче «валяются свиньи…» Философия откровенной, беспощадной правды, которая сама по себе говорит больше и глубже, чем «речь поэтическая», лежит в глубине каждой картины действительности, нарисованной пером Шолохова. Этой «идеальности» Шолохов не изменил ни в каких других своих текстах. Нельзя солгать в рамках этого идеала там, где решаются принципиальные вопросы бытия и небытия целого народа, где человек показывается в трагической ситуации на грани жизни и смерти, где невозможно уйти от правды воспроизведения действительности, какая сосредоточена в самом основании народного взгляда на жизнь и что составляет главное содержание идеалов художника.

Если перекинуть мостик через значительную часть творчества писателя и посмотреть с этой точки зрения на рассказ «Судьба человека», то становится понятно, что состав идеала писателя не стал иным.

История жизни человека Андрея Соколова – это в широком культурном плане ж и т и е, то есть повествование об идеальной жизни. Степень и сгущенность испытаний, обрушившихся на героя со стороны жизни, представлены в повествовании по линии их постепенного отягощения, достигая в финальных эпизодах какой-то нечеловеческой силы.

При первом рассмотрении образ Соколова не несет в себе того внутреннего «целеполагания», которое является по суждениям классической эстетики, непременным признаком идеального характера.

«Идеальность» Андрея Соколова расположена как бы «до» и «вне» случившихся с ним событий. Все, что происходит с ним на военных дорогах, в плену, после освобождения, в первые мирные месяцы – есть реализация, развертывание идеальной силы, накопленной им до этих событий. Это как бы конкретно-событийное доказательство духовной силы, красоты, доброты, жизненности, трагической судьбы русского народа, невозможных для осуществления без находящихся в основании народного сознания идеалов.

Каждая трагическая судьба – это отражение несовершенства как человека, так и каких-то сторон самой жизни. Борьба героя с этими несовершенствами, представленная трагическими конфликтами и испытаниями в ситуации раскола нации или Отечественной войны, порождает новый план отношений между индивидом и жизнью: он явно меньше и слабее ее, но человек преодолевает этот разрыв, эту пропасть крайним напряжением своих душевных сил, определенностью своих социальных действий, жизненностью своих идеалов.

Возможно структурировать состав идеала писателя. Он включает в себя, по крайней мере, три основных аспекта. Это идеал человеческой личности, эстетический идеал и наиболее всеобщая форма идеала – общественного бытия. Доминантным, вырабатывающим в себе ферменты и импульсы для осуществления иных форм идеала, является у Шолохова, безусловно, идеал общественной жизни, связанный с основами жизни народа. Это своеобразный фундамент идеального, держащий на себе все многообразные проявления мира писателя, связанные со сферой мечты о будущей жизни народа. Вместе с тем, наиболее яркой формой идеала у Шолохова стало изображение человека. Эстетически это вершина творчества писателя, поместившего созданных им героев в один ряд с самыми выдающимися персонажами мировой литературы.