Шоссе Петля

…Возможные последствия мы обсуждали уже после визита в учительскую, рассевшись в раздевалке – лишь бы не светиться перед завучем. Отцу Бугрова она позвонила прямо на работу, и ожидалось, что он приедет с минуты на минуту. «Серый, а что тебе будет?», - спросил кто-то, но Бугров прикинулся, что не расслышал вопроса. Так мы и сидели на банкетках, не высовываясь на поверхность – раздевалка находилась в подвале – когда возле двери показался Марат. Остановился и посмотрел на нас с мертвенной укоризной в глазах. Мы замерли от страха, а он вдруг махнул рукой, повернулся и ушел.

Знаете, проблема даже не в том, что пятнадцать минут назад Марата погрузили на носилках в машину «скорой» и увезли с предварительным диагнозом «сотрясение мозга третьей степени». Ему полагалось быть сейчас в больнице, в рентгеновском кабинете. Нет, поджилки у нас заледенели по другой причине. В конце концов, Марата могли привезти назад… не должны были, но, в принципе, МОГЛИ.

Он подошел к двери раздевалки с той стороны, откуда придти было нельзя. ТАМ, в конце коридора, располагался вход в бомбоубежище, затянутый толстой проволочной решеткой и всегда запертый на ключ (я потом специально сходил и подергал за ручку – заперто, как и обычно). Всё время, проведенное нами в раздевалке, коридор отлично просматривался, и не только я, но и все остальные готовы были поклясться – Марат не появлялся в коридоре.

Что не помешало ему придти со стороны закрытого бомбоубежища. Из тупика.

____

Мы были уже достаточно взрослыми, чтобы постичь простую истину – если мы хотя бы заикнемся об этом кому-нибудь, нас поднимут на смех. И мы, разумеется, молчали. Отец Сереги, получив втык от завуча, обошелся с сыном сурово – в прошлом чемпион города по боксу, он признавал в качестве метода воспитания только мордобой. Пустое обдирание костяшек на пальцах – переломом челюсти Серегу было не пронять уже тогда. Но через много лет я испытал небольшой шок, когда выяснилось, за что же именно ему досталось. Вовсе не за то, что отправил в нокаут одноклассника, в два раза меньше себя ростом и слабее раз в десять.

А за то, что при этом спалился.

____

…Вскоре после похорон установилась хорошая погода – необычно холодный апрель сменился теплым маем. Об убитом Марате мало кто вспоминал (я не беру в расчет его жену Катьку, чьи загулы по мужикам преобразовались в тотальную пьянку без сексуального контента), а Мишку Бугрова родители на всякий случай держали под замком. На Опольцево полно и других отморозков, но без Мишки стало как-то намного спокойнее. Даже горланящие среди ночи под гитару хиты «Зверей» тинейджеры воспринимались чуть ли не идиллически.

В одну из этих ночей Катька выбежала в истерике на улицу и разбудила визгом весь квартал.

По большому счету, из ее воплей никто так и не понял, что у нее стряслось. Но если где и велись на эту тему дискуссии, мнения сходились на том, что, траванувшись алкоголем, Катька увидела во сне покойного мужа. О том, что это, возможно, было не совсем сном, заговорили после майских праздников. К этому моменту Марата уже видели издалека в глухой части сквера за школой и еще где-то около гаражей. Ни один из «очевидцев» не разглядел его в лицо, но по фигуре и осанке им показалось, что это именно он. Что касается меня, я думал, что в нашем районе появился маньяк – если да, то вполне объяснимо, почему он старается держаться в тени. Но по долгу службы – в префектуре я отвечаю за связи с общественностью – обычно я в курсе всех новостей, касающихся Опольцево. В том числе и криминальных. А в сводках МВД маньяки не упоминались.

Катька по-прежнему ночевала одна, хотя и делала попытки вернуться к беспорядочным половым связям. Но все ее «бой-френды» успели огрести по полной программе от собственных жен (Катька целеустремленно таскала в постель женатых, при этом совершенно не умея хранить их маленькие паршивенькие тайны), и продолжения банкета никто не жаждал. К тому же, начав пить, она быстро испортилась чисто внешне, и физиономией походила на алкашку со стажем. Как-то она привязалась ко мне у палатки, где я покупал себе блок сигарет, и стала откровенно напрашиваться.

- Ну, или давай ты ко мне… - предложила она вариант. – А то что ты всё без женщины… Не мужик, что ли?... Да ладно, давай!

Я не стал объяснять, что недавно развелся, и женским обществом пока еще сыт по горло. В конце концов, это не Катькино собачье дело. Я только сказал, что на ее месте завязывал бы керосинить.

- Не могу я, - пробормотала она, откупоривая банку джин-тоника. – Марат ко мне приходит, в дверь звонит.

- «Белка» к тебе приходит, - грубо ответил я. – И в дверь никто звонить не может, у вас звонок сломан.

О сломанном звонке я знал от Андрюхи Никулина, который предлагал свою помощь в починке, еще когда Марат был жив. Но Марат собирался отремонтировать звонок сам, только не успел. На работу он выезжал в семь утра, а назад добирался примерно как в день своей смерти – к половине одиннадцатого, а то и за двенадцать.