Шпага и кнут

Катарина и Лионелла спешились и склонили головы в почтительном поклоне. Поскольку обе были в мужских костюмах, то и от замысловатых реверансов, принятых при королевских дворах, воздержались. Впрочем, у Катарины, не уделявшей должного внимания урокам хороших манер и считавшей многие тонкости дворцового этикета пустыми кривляниями, реверанс вряд ли получился бы. А вот движения цыганки, следовало отдать ей должное, были преисполнены грации даже в таком костюме, словно у истинной дворянки. И откуда только набралась такого?

Альгерадо склонил голову, звякнул шпорами и произнес:

– К вашим услугам, ваше величество.

Генорре же с такой изысканной галантностью взмахнул своей пыльной истоптанной шляпой, кланяясь королеве, что Лионелла даже почувствовала внезапный укол ревности, при этом удивляясь сама себе. Что касается Мирингельма, чародей просто сказал:

– Доброго вам вечера, сударыня.

– Так кто колдун-то? – ворчливо поинтересовалась Илиора Зеленовласая.

– Он! – Эльфы дружно указали на Мирингельма.

– А эти кто? – Королева указала на спутников «великого чародея».

– Мы помощники! – тут же нашлась с ответом бойкая Лионелла.

– Угу, – подтвердила Катарина. – Вещи ему носим.

– И травы собираем, – поддержал Генорре, приглаживая усы и пряча в ладонь ухмылку.

Альгерадо промолчал, возможно, считая ниже своего достоинства придумывать лживое оправдание своего присутствия здесь и не считая возможным сказать правду.

– А с вами что случилось? – продолжала спрашивать королева.

Она взмахнула свечой, оглядывая своих подданных в изорванных одеждах, с синяками на физиономиях.

– Они упали, – снова раньше всех ответила цыганка. – Споткнулись в темноте.

Эльфы скромно потупились, не оспаривая слова Лионеллы. Королева перевела взгляд на путешественников, вид которых имел следы того же «падения», и недоверчиво хмыкнула:

– Все вместе?

– Ну да, – подтвердила цыганка, не моргнув глазом. – Они же дружные ребята.

Илиора Зеленовласая шмыгнула носом, совсем не по-королевски, и махнула рукой.

– Ладно, заходите. А вы будьте тут!

Последние ее слова относились к подданным, которые почтительно склонились перед своей королевой.

По узенькой винтовой лестнице путешественники поднялись наверх и оказались в большой комнате, освещенной доброй сотней свечей в двух люстрах и нескольких подсвечниках. При большем освещении гости башни разглядели, что волосы королевы эльфов и в самом деле отливают изумрудной зеленью.

– Я узрел ангела, – неожиданно пробормотал Мирингельм, увидев находившуюся здесь же светловолосую стройную женщину в белом платье.

Глаза чародея странно заблестели, отражая огни свечей, а рот приоткрылся, как у ребенка, завороженного созерцанием чего-то необычного. Катарина с удивлением взглянула на спутника снизу вверх, а Лионелла ткнула ему локтем в бок и посоветовала:

– Мирингельм, не сходи с ума. Хотя, тебе сходить-то особо и не с чего, – тут же оговорилась она, хихикнув.

Между тем «ангел» так неожиданно приведший великана в восторг, проворчал, обращаясь к королеве:

– Почему так долго?

– Поблагодарила бы, что вообще пошла дверь открывать, – так же ворчливо отозвалась Илиора.

– Да уж лучше б я сама сходила, – последовал ответ.

– Кого-то мне эти двое напоминают, – с ухмылкой заметил Генорре, покосившись на девушек.

– В самом деле? – спросил Мирингельм.

– Точно, – подтвердил Альгерадо.

Препиравшиеся женщины, наконец, перенесли свое внимание на гостей. Женщина в белом подошла поближе. Это оказалась довольно симпатичная особа, лицом слегка похожая на королеву Илиору.

– Вы и есть волшебница Сезария? – просто, без всяких церемоний поинтересовалась Катарина.

– Она самая, – кивнула хозяйка башни.

Голос Сезарии был мягкий и приветливый, ничем не напоминая тот тон, которым она только что препиралась с зеленоволосой королевой.

– С кем имею честь? – осведомилась Сезария.

Путешественники представились. При этом лишь Катарина и Альгерадо оказались полностью честны с хозяйкой башни, Лионелла вновь назвалась баронессой Киатти, Генорре же предпочел наименоваться «честным негоциантом».

Когда очередь дошла до Мирингельма, чародей выступил вперед и вдруг разразился рифмами:

– Чудес на свете есть немало,

Но нет прекраснее того,

Что провиденье ниспослало

Усладой взора моего.

В тебе, небесное созданье,

Виденье истинной красы,

Источник тайного желанья.

Лишь для тебя цветут сады…

Девушки удивленно переглянулись. Мирингельм же вынул из-за уха ромашку и с поклоном преподнес хозяйке башни.

– Очень мило, – смущенно улыбнулась Сезария, принимая цветок.

Ящерка вылезла из-за пазухи чародея, заняла место на его плече и уставилась на женщину своими черными глазками.

– Ой, какая прелесть! – умилилась волшебница. – Можно?

Она несмело потянулась рукой к ящерке.

– Конечно, сударыня, – ответил Мирингельм. – Вам можно все.

Он сам снял ящерку со своего плеча и поднес ладонь к Сезарии. Волшебница ласково погладила маленькую рептилию одним пальцем, ящерка зажмурилась и вытянула шею, казалось, она сейчас замурлычет от удовольствия, как котенок. Это привело волшебницу в еще больший восторг, словно маленькую девочку при виде миленькой зверушки.