Шпага и кнут

– Да вы просто живая легенда, сударь, – изумился Генорре с изрядной долей иронии, оставшейся, впрочем, незамеченной ни крестьянами, наперебой воспевавшими доблести своего кумира, ни им самим, слишком занятым самолюбованием.

Лионелла вытерла рот рукавом, чтобы скрыть усмешку. Катарина, менее всех сомневавшаяся в героизме сэра Атриана, вздохнула и посетовала про себя, что они появились тут слишком поздно и на ее долю не осталось ни драконов, ни великанов, ни живых мертвецов, совсем нет никакой возможности для подвига. Видимо, так и состарится, ни разу не обнажив шпагу против настоящей опасности.

Мирингельм, как всегда, промолчал, неторопливо ковыряя ложкой в миске и глядя в темный потолок – вероятно, в его мозгу складывались строчки баллады о сельском герое.

Глава семнадцатая

На рассвете путешественников провожало в дорогу столько народа, словно никто в деревне в эту ночь вообще не ложился. Впрочем, гостям не составило особого труда догадаться, чем вызван такой ажиотаж. Несмотря на то, что появление группы незнакомцев являлось совсем не рядовым событием, тем более, что одна из девушек держала под седлом вместо лошади гигантскую птицу, все же главным кумиром здесь являлся сэр Атриан, которого и вышло проводить все местное население.

Мужчины одобрительно гудели, женщины томно вздыхали, ребятня восторженно кричала и все без исключения, как и вчера, нестройным хором без устали прославляли добродетели и ратные доблести благородного рыцаря. Слушая нескончаемые дифирамбы в адрес проводника, даже Лионелла начала сомневаться, не слишком ли категорична она в собственных подозрениях относительно правдивости рассказов сэра Атриана.

Под нестройный, но дружный хор провожающих, высказывавших им пожелания удачного пути под защитой благородного рыцаря, путники покинули деревню и направились в горы.

По пути Катарина не упустила возможности поближе познакомиться с их проводником, в частности девушку очень интересовали приключения легендарного рыцаря. Ну, по крайней мере, отпрыску благородного рода властителей Ламберании личность рыцаря казалась легендарной, не зря же при дворе короля Фернара Тринадцатого его имя произносилось с таким почтением. Если же верить услышанному вчера вечером из уст самого сэра Атриана и подпевающих ему крестьян, то и здесь, в дальних от своего родного королевства краях, сей благородный дворянин овеял собственное имя еще большей славой.

Рыцаря не понадобилось долго упрашивать, он так же не преминул воспользоваться возможностью лишний раз рассказать о своих подвигах, обретя в лице Катарины благодарного и практически единственного слушателя, ибо Мирингельм, восхищенный красотами окружающего пейзажа, вновь целиком ушел в себя, а Лионелла и Генорре не заинтересовались рассказом в должной мере.

Гордо восседая на пегом мерине и мерно покачиваясь из стороны в сторону в такт походке своего животного, сэр Атриан словоохотливо делился со своими спутниками, в основном, конечно, с Катариной, невероятными историями своих похождений, неизменно заканчивавшимися торжеством справедливости. Катарина удерживалась от ахов, вздохов и восторженных восклицаний лишь из опасения уподобиться какой-нибудь простушке крестьянке и заслужить насмешки Лионеллы. Девушка очень живо представляла себе картины, описываемые умелым рассказчиком, идиллию нарушали лишь недоверчивые уточнения пирата, хихиканье цыганки и бормотание Мирингельма, являвшего миру свои новые стихосплетения:

– К седым вершинам путь ведет,

Дорога не легка.

До перевала конь дойдет.

Успеть бы до темна.

Видимо, несмотря на отрешенность от суетной реальности, все-таки некоторые слова касались слуха чародея – опасения не добраться до перевала засветло не раз высказывал сэр Атриан, переходя от одной истории, преисполненной собственных подвигов, к другой, не менее героической. Генорре попробовал было намекнуть разговорчивому проводнику, что неплохо бы поторопиться, дабы восполнить недостаток времени, однако услышал в ответ противоречивое заверение, что, их маленький отряд, не смотря ни на какие трудности, придет на перевал вовремя, где и заночует в горном трактире.

По мере продвижения становилось все холоднее, после полудня на окрестных скалах заблестел иней. Ни на миг не умолкающий проводник пояснил, что это обычное дело в горах и пообещал, что на самом перевале они увидят настоящий снег, а так же заметил, что его подопечным следовало одеться потеплее. Сам он чуть не с головой замотался в клетчатый плед, что слегка покоробило Катарину, так как, будучи отпрыском дворянского рода, девушка полагала, что истинный рыцарь сперва должен позаботиться о даме, по крайней мере, об этом толковали ей все учителя хороших манер, которых приглашал отец.

Катарина зябко поежилась и тут же сзади ее плечи укрыл широкий дорожный плащ Мирингельма – сразу стало гораздо теплее. Оглянувшись на великана, девушка поблагодарила:

– Спасибо тебе, Мирингельм.