Шпионаж во время войны

Приблизительно в то же время некая таинственная личность, выдававшая себя за полковника доктора Крумм-Хеллера, была арестована на датском пароходе «Киркуолль» и направлена ко мне. Собственно говоря, мнимый полковник этот, по-видимому, ожидал ареста, так как заранее протестовал против него по радио в продолжение всего путешествия. Он выдавал себя за военного мексиканского атташе в Берлине и говорил, что пользуется большой известностью в Мексике благодаря своим научным, литературным и философским трудам. Короче говоря, это был человек с большими претензиями. Ему было поручено, говорил он, изучить систему скандинавского воспитания, прежде чем приступить к выполнению своих обязанностей военного атташе. Однако мы были уверены, что его действительной миссией была пропаганда в пользу неприятеля. Когда я ему сказал, что ему, вероятно, придется вернуться в Мексику, он очень огорчился, говоря, что Карранса его несомненно уволит со службы. Несколько позже мы узнали, что он вез письмо Бернсдорфа германскому правительству и передал его, до того как его высадили на берег, одному шпиону для дальнейшего отправления по адресу. На следующий день он предложил мне выслушать разоблачение нового германского плана и содействовать, таким образом, спасению жизни тысячи англичан при условии, что я не отправлю его в Мексику. Я согласился; но так как его заявление оказалось полной нелепостью, его все-таки пришлось туда отправить. Тотчас по приезде туда он представил германскому правительству иск в 10 тыс. фунтов стерлингов в возмещение убытков, которые потерпел. Так скромно оценивал он вред, причиненный ему морально и духовно.

Телеграмма Циммермана

Когда английские суда подрезали германские подводные кабели в первую же неделю после объявления войны и владычество на море осталось в руках англичан, немцы не могли поддерживать сношения в иностранных водах со своими дипломатическими представителями и военными кораблями, иначе как по почте или по принадлежавшим нейтральным странам кабелям и по радио. Тот факт, что переписка их всегда передавалась с помощью секретного шифра, в который были посвящены, согласно самым строгим инструкциям, только те, кто им пользовался, считался достаточным залогом безопасности. Они совершили крупную ошибку, недооценивая изворотливость и хитроумие своих противников, и проявили полное отсутствие воображения. Когда какой-то немец-эксперт заявил, что шифр его совершенно не поддается расшифровке, начальство поверило ему на слово и продолжало загромождать пространство посланиями, представлявшими огромную ценность для их врагов. Исходя, как это фактически и было, из первоисточника, послания эти содержали то хвастливые донесения командиров, возвратившихся с налета цеппелинов, относительно никогда не совершенных подвигов, то пререкания с нейтральными странами относительно цены, назначаемой этими последними за помощь Центральным державам, то разоблачение подготовлявшегося плана атаки и имели фактически несравненно большую ценность, нежели все донесения любого, даже самого лучшего шпиона. Эта детская вера в свое собственное лукавство и изворотливость, это упорное недооценивание средств, которыми располагали другие народы, а также твердость в своих ошибочных суждениях о психологии этих народов дорого стоили немцам.