Шпионаж во время войны

Телеграмма была послана утром. Однако в тот же вечер на Берлина была послана обычным шифром на имя германского посланника в Мексике следующая телеграмма:

«№ 17. Узнайте, какого типа оружие и снаряды будут нужны и в какие мексиканские порты на восточном или западном побережье может войти судно, идущее под иностранным флагом. Мексика должна приложить все усилия, чтобы добыть себе вооружение через Японию и Южную Америку».

Комедия продолжалась. Германское министерство иностранных дел, которому теперь известно было, что прежний шифр ненадежен, продолжало пользоваться им, чтобы узнать, каким образом он был открыт. 21 марта министерство телеграфировало Экхардту по подводному кабелю:

«Совершенно секретно. Расшифровать лично. Телеграфируйте этим же шифром, кто расшифровал № 1 и № 2? Где хранятся оригиналы и копии расшифрованных сообщений? Телеграфируйте, хранятся ли они оба в одном и том же месте?».

Так как Экхардт ответил не сразу, была отправлена вторая телеграмма, помеченная 27 марта.

«Необходима крайняя осторожность. Сожгите компрометирующие документы. Мы получили ряд сведений, указывающих, что в Мексике имело место предательство».

Экхардт поспешил в тот же день ответить:

«Телеграммы расшифрованы Магнусом согласно моим специальным инструкциям. Содержание оригиналов и копий, как и всех документов секретного порядка, не было сообщено членам посольства. Телеграмма № 1 получена здесь под шифром 13040. Но Кинкель припоминает, что она была передана из посольства в Вашингтоне через мой код, как и все получаемые здесь шифрованные телеграммы. Оригиналы были сожжены здесь Магнусом, пепел их развеян. Обе телеграммы хранились в абсолютно надежном стальном сундуке, специально купленном для этой цели и вделанном в стену спальни Магнуса. Они оставались там вплоть до их уничтожения».

Но в Берлине все еще не были вполне удовлетворены и продолжали задавать все новые вопросы, на которые Экхардт дал следующий ответ 30 марта:

«Невозможно соблюдать большие предосторожности, чем те, которыми мы себя окружили. Магнус читает мне ночью вполголоса текст получаемых телеграмм. Мой слуга, не понимающий ни слова по-немецки, спит в соседней комнате. С другой стороны, текст всегда находится только у Магнуса или же хранится в стальной шкатулке, о существовании которой знаем только мы двое. По словам Кинкеля, в Вашингтоне всему посольству известно содержание даже самых секретных телеграмм, и там всегда имеются две копии для хранения в архиве посольства. Здесь не может быть и речи о копиях на угольной бумаге или о выбрасывании в корзину. Уведомьте нас по возможности скорее о том, что мы находимся вне всякого подозрения, как это, наверное, и будет установлено. В противном случае как Магнус, так и я будем настаивать на судебном следствии».

Телеграмма эта произвела желаемое действие. 14 апреля из Берлина телеграфировали:

«После вашей телеграммы мы не можем больше предполагать о существовании какого-либо предательства в Мексике, и сведения, на основании которых мы строили свои предположения, теряют свою силу. Магнус и вы — вне всяких подозрений.

Министерство иностранных дел».

Несмотря на это, телеграммы, касавшиеся заговора с Мексикой, продолжали высылаться все под тем же шифром.

13 апреля Берлин телеграфирует Экхардту:

«Дайте нам смету расходов, необходимых для выполнения наших планов. Здесь принимаются необходимые меры для перевода значительных сумм. Пришлите, если возможно, указания относительно сумм, собранных на оружие, и пр.».

14 апреля Экхардт отправил в Берлин новое предостережение относительно применения секретного шифра, добавляя к этому следующее:

«Президент Карранса заявляет, что он во всяком случае собирается сохранять нейтралитет. Если же, несмотря на это, Мексика все же будет вовлечена в войну, мы снова обсудим этот вопрос. Он говорит, что союз был сорван преждевременным опубликованием, но впоследствии может оказаться нужным. Что же касается поставки 7-миллиметровых маузеров и денег, он даст ответ после того как будет уполномочен конгрессом принять какое-либо решение».

Карранса никогда не обращался к своему конгрессу с просьбой о предоставлении ему полномочий и не принял никакого решения. Вне всякого сомнения, он охотно оказал бы поддержку победившей стороне, но он не имел большой веры в победу своего союзника и не был склонен идти на риск. Экхардт, хотя и сомневался в надежности секретного шифра, все-таки продолжал им пользоваться.

«№ 260–261. Капитану Надольному, главный штаб. Послали ли вы 25 000 долларов Паулю Хильксону? Он должен доставить мне деньги. Что же касается Германа, этот последний заявляет, что получил инструкции из главного штаба поджечь нефтяные промысла в Тампико и собирается исполнить это распоряжение. Но Верди думает, что это английский или американский шпион. Отвечайте немедленно.

Экхардт».