Шпионаж во время войны

В августе 1914 г. Интеллидженс сервис, состоявшим при британском адмиралтействе, руководил адмирал сэр Генри Оливер, который тотчас же сообразил, что если германский секретный шифр останется тайной, то самые важные сведения ускользнут от союзников. Зная, что заведующий морской подготовкой в адмиралтействе сэр Альфред Эвинг слыл за знатока в области криптографии, он пригласил его к себе и дал ему на просмотр несколько перехваченных шифрованных немецких радиограмм с целью испытать его знания. Через час все радиограммы уже лежали на столе у сэра Генри расшифрованными. Адмирал прочел их и, обратившись к сидящему рядом с ним низенькому человеку с огромной головой, густыми бровями и пронзительным взглядом, спросил его, не мог бы он подобрать группу экспертов, которые взялись бы за расшифровку всех радиограмм, перехваченных слуховыми станциями на восточном побережье. Для этой работы им была бы отведена особая камера (№ 40, в старом здании адмиралтейства). Сэр Альфред Эвинг согласился, и помещение это — «40 О.Б.» — стало самым ценным и самым действенным орудием войны в руках союзников. Оно беспристрастно обслуживало все отделы, не исключая даже и моего. И, несмотря на то, что в последние месяцы войны постоянные изменения немецкого шифра создавали экспертам гораздо больше хлопот, штат сотрудников «40 О.Б» стал настолько опытным и искусным, что никакие трудности не были ему страшны. Число радиограмм, которые там приходилось разбирать, доходило иногда до двух тысяч в день. Естественно, что среди этого огромного количества сообщений только немногие представляли действительный интерес, остальные же попадали в корзину ненужных бумаг. Но те из них, которые сохранялись, всегда служили на пользу нашего дела, и немцы тщетно ломали себе голову, разыскивая высокопоставленного предателя среди своих. Одно за другим германские посольства обвинялись в халатности и небрежности.

Самым странным во всей этой истории было то, что капитан фон Ринтельн, попавшийся к нам в руки благодаря сообщениям из «40 О.Б», заставил свое правительство изменить шифр не потому, что он подозревал англичан в раскрытии его, но потому, что был убежден, что копия этого шифра была похищена в посольстве. Немцы изменили свой шифр, но работники «40 О.Б.» скоро сумели разобрать и новый. Опасность заключалась в том, что немцы могли совершенно прекратить передачу своих сообщений по радио, ограничившись кабелями нейтральных стран; но их трогательная вера в собственную ловкость погубила их.

Так как сообщения, побудившие Соединенные Штаты вступить в войну, уже были опубликованы, то меня никто не обвинит в нескромности, если я воспроизведу их здесь для моих читателей. 16 января 1917 г. Циммерман передал по радио следующее шифрованное сообщение германскому посланнику в Мексике Экхардту:

«Мы начнем подводную войну без ограничений с 1 февраля. Тем не менее, мы надеемся, что Соединенные Штаты сохранят нейтралитет. В противном случае мы предложим Мексике заключить с нами союз на следующих условиях: мы будем вести войну и заключим мир вместе с ней. Мы будем ей оказывать финансовую помощь и потребуем, чтобы Мексике были возвращены территории Новой Мексики и Аризоны, которых она лишилась в 1848 г. Вам будет поручено проведение следующих мероприятий: вам вменяется в обязанность нащупать почву у Каррансы самым секретным образом, и как только война против Соединенных Штатов будет обеспечена, вы предложите ему завязать самостоятельные переговоры с Японией, просить ее присоединиться к нему, а также предложите ему стать посредником между Японией и Германией. Обратите внимание Каррансы на то, что беспощадное использование наших подводных лодок может вынудить Англию просить мира уже через несколько месяцев. Подтвердите получение. Циммерман».

Как ни мало вероятным это может показаться, сообщение это было послано пятью различными путями, и одним из этих путей было радио. Намеревались послать его с торговой подводной лодкой «Дойчланд», но затем в Берлине решили, что, имея в виду враждебное отношение Соединенных Штатов, будет благоразумнее оставить «Дойчланд» в Германии для совместной службы с германским флотом.

24 февраля американский посол в Лондоне отправил следующую депешу своему правительству:

«Статс-секретарю, Вашингтон, № 5746. Приблизительно через три часа мною будет послана телеграмма величайшей важности на имя президента и статс-секретаря.

Пэдж».

Вот эта телеграмма, № 5747: