Шторм

Хотя за последние пятьдесят лет он ни разу не слышал голоса того, второго мужчины, он сразу же узнал его. И тут же понял, что его ждет. Судно сменило курс, и он представил себе, как расширяется Рейнефьорд, а на горизонте проступает Винстад. Воспоминания, которые он тщательно пытался забыть всю свою жизнь, стали реальнее, чем когда-либо. Казалось, будто шторм — из-за которого фьорд лежал в дымке дождевых облаков и бурлящего моря — снова захватил его. Возможно, так оно и было, потому что судно тяжело прыгало по волнам, из-за чего его бросало от одного борта к другому.

Итак, сейчас я расскажу тебе то, о чем никогда никому не рассказывал. О моей матери. Ее вынесло на берег через несколько дней после того, как она покончила с собой. Это я ее нашел. Ее лицо было совершенно неузнаваемым, видимо, орлан выклевал ей глаза, а потом поживился щеками и подбородком. Наверное, я должен был быть вне себя от горя, обнаружив ее, однако я подумал, что подобная унизительная смерть была ей наказанием за то, что она бросила меня. Она лежала в куче водорослей, а я сидел рядом. Она смотрела в небо своими пустыми глазницами, и все, чего я мог ей желать, это гореть в вечном аду.

Я коснулся ее плеча ногой и подтолкнул, чтобы течение подхватило ее. Я видел мать последний раз в жизни. Очевидно, ее мотало по морю до тех пор, пока птицы и рыбы не растерзали ее на клочки. Я постоянно ходил на скалу над морем, нет, не для того, чтобы отыскать ее, но чтобы запомнить этот момент. И там, запоминая, как она медленно отдаляется от берега, я почувствовал. Я способен на убийство.

Глава 43

Рино уже дважды покормил чаек, поплевал по ветру, и все-таки его вырвало сразу же, как только он ступил на берег. Это путешествие навело порядок не только в его голове, но и в желудке. Многое все еще было непонятно, например, как связаны пожар в гараже и женщина с задержкой в развитии? Но, по крайней мере, нельзя исключать, что она каким-то образом была участницей тех трагических событий, которые произошли в Винстаде.

Он стоял, прислонившись к стене лодочного сарая, и ждал, пока революция в животе закончится.

— Вместо «спасибо» вы блюете на мой причал! — судя по голосу, Холм скорее ликовал, чем сердился.

— Не на причал, а у причала, — Рино вытер рот и постарался улыбнуться.

Холм вытащил наполовину выкуренный окурок и с явным наслаждением затянулся.

— Ну, это вам понадобилось туда ради жизни и смерти в такую погоду.

Пару бутербродов и чашку кофе спустя тошнота улеглась. Рино сидел, уставившись на один из тетушкиных списков дел, лежащий на кухонном столе. Он вовсе не собирался выполнять какие-либо пункты, просто ему стало интересно, насколько далеко простирались ее эгоистические ожидания. В ближайшее время ему предстояло сообщить ей, что у него нет ни времени, ни возможности осуществить этот грандиозный проект, так что придется ей покраснеть перед своими товарками — которым она, конечно, уже все уши прожужжала о том, какой замечательный у нее племянник.

Ветер не утихал. Осенние листья кружились вдоль дороги, деревья у дома по соседству гнулись. Буря, подумал Рино, но не шторм, как в ту ночь, когда отец Боа выбрался на свой наблюдательный пункт. Стоя на том самом месте и глядя на поселение, где вырос Бергер Фалк, Рино не мог не отметить, насколько странно, что коллега ничего не помнит о том дне. Ему в то время было двенадцать или тринадцать лет, и, хотя он и переехал в Рейне за несколько месяцев до трагедии, все-таки в том возрасте дети впитывают все впечатления. Вряд ли так уж часто что-то необычное происходило в те времена в рыболовецких деревушках. Очень редко, решил Рино, тем более странно, что любезный Фалк совершенно ничего не помнит о той штормовой ночи. Он больше не мог позволить коллеге оставаться апатичным и незаинтересованным. Наплевать на его частичный больничный. Фалку придется заняться этим делом вплотную.