Штормовое предупреждение (СИ)

-М… Матросы? – предположила она. Какое отношение каперы имеют к теме беседы, она пока не знала, но не сомневалась, что узнает очень скоро.

-Это государственные пираты, – растолковал лейтенант. – Держава на определенных условиях позволяет им разбой. И мы – что-то вроде них. Вроде на госслужбе, но вроде и наемники. Вроде нас не заметает полиция, но и законным военным формированием нас не назовешь. Вроде есть лицензия на хранение и ношение оружия, но если с ним поймают, будут проблемы.

-Слышу эмоции в твоем голосе… – наморщила нос Марлин. – Почему тебя это размежевание так трогает?

- Я терпеть не могу свободных наемников.

-Это из-за Паркера?

-Это из-за того, что с ними всегда много хлопот. Они, как неизвестная переменная: никогда не знаешь, где всплывут и как сыграют.

-Все так плохо?

-Я знаю, о чем говорю: мы были такими же, пока не встретили «Северный ветер».

-Кажется, я слышала это словосочетание от Шкипера…

-Бьюсь об заклад, в ругательном контексте.

-Пахнет прямо теорией заговора…

-Нет, вовсе нет. Они… Как бы это? Трудоустроены официально. Мы им помогли, и они замолвили за нас словечко. Это только в кино посторонних людей «с улицы» берут в дело, и они идут в гору. В реальности ты попадаешь в дыру, вроде нашего захолустья, и тебе всю жизнь поминают, как тебя облагодетельствовали.

-Но вам правда помогли?

Ковальски на миг помедлил с ответом и даже чуть веки опустил, как будто искал правильные данные в картотеке своей памяти. Наконец, отрывисто произнес:

-Не знаю. Как бы то ни было, но через себя они переступили: приняли к себе наемников. Прошло совсем немного времени, и теперь мы сами смотрим на таких же «вольных охотников» через прицел и поджав губы.

-Это и есть то спасение жизни, о котором шла речь?

Ковальски поглядел в окно. Силуэт сноумена еще можно было угадать в сиреневом сумраке. Он был обращен лицом к улице – и это было единственное скромное праздничное украшение дома. В этом году из-за погоды традиционное негласное соревнование между соседями в том, как сделать свое жилище похожим на Рождественскую открытку, несколько притормозило, но все же ни один дом на этой улице не выглядел так буднично, как дом тети Розы. Впрочем, Марлин даже не пыталась ратовать за то, чтобы украсить его огнями и венками остролиста. Шкипера удар хватит, если сказать ему, что они тут примут меры для того, чтоб сделать свое обиталище более заметным – что вы, ведь снег такая хорошая естественная маскировка… Максимум, на что была согласна Марлин – это вытащить из пыльной комнатки пластиковых фламинго тети Розы и расставить их вокруг сноумена в артистическом беспорядке. Они должны неплохо выделяться на фоне прочих фигурок – оленей, Санта Клаусов, эльфов и ангелочков…

-Почему ты не осталась с Фредом? – поинтересовался вдруг ее собеседник отстраненно, продолжая глядеть на чашку. – Он ведь тебе нравился.

-Потому что он… – Марлин замялась, смутившись, но взяла себя в руки. – Потому что он глупый, Ковальски. Ты же знаешь. Фред всегда немного не догоняет.

-Ну так вот, я себя в окружении людей чувствую точно так же. Как будто все они не догоняют. Не догоняют, что такое нитрохлорид, не догоняют суть пространства Хокинга, не догоняют последовательность Фибоначчи. Ева же не просто догоняет, она способна и перегнать.

Марлин вспомнила Еву – ее резкий, с акцентом голос, ее уверенные движения, пружинистую походку и ее непререкаемую уверенность. Да уж, такая – способна догнать, сомневаться не приходится…

-Если мы все такие глупые, что ты тут тогда делаешь? – вслух осведомилась она, чувствуя, как обида в ней разливается, словно опрокинутые чернила по листу бумаги.

-Я не сказал, что вы глупые. Я сказал, что ваша сфера интересов лежит в иной области, нежели моя. В вашей – я такой же Фред. Дорис безразличен Фибоначчи, но это не делает ее хуже в моих глазах.

-За что ты ее так любишь? – Марлин отлепилась от двери, подошла к столу, выдвинула стул и забралась на него с ногами. – Скажи мне, потому что я и в этом Фред. Что в ней такого особенного?

-Не знаю, – отозвался лейтенант. – Вернее, я могу только строить гипотезы, однако они вряд ли состоятельны. Ты спрашиваешь из какого-то конкретного интереса?

-Я спрашиваю из женской зависти. За мной вот никто так не ухаживал.

-Марлин, это здесь не играет роли: так или иначе. Если бы за тобой хвостом ходил человек, который тебе не нравится, поверь, это не доставило бы тебе радости.

-Но ты же за ней ходишь.

Ковальски не ответил. На светлом прямоугольнике окна на секунду резко обозначился его профиль – он потрогал бок своей чашки, желая узнать, насколько остыл кофе. Горячего он пить не мог – обжигался. Марлин прикусила губу. Она знала ведь, что это больное место, но все равно спросила, а теперь не представляла, как бы уйти от темы.

-Луны не различить, – неуклюже подметила она. – Совсем темно, ни зги не видно. Эдак кто-нибудь навернется…

-Я почищу крыльцо.

-Давай я посвечу тебе.

Марлин нашарила на полке туристический фонарик и, помахивая им, направилась вслед за Ковальски.