Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть третья

– Ты куда? – загомонили танкисты.

– Я щас! Андрюха, садись, будешь направлять! – и танк, ворочаясь, как бегемот в болоте, среди заполнявших площадь людей, развернулся, и стал медленно сдавать задом прямо к стене Рейхстага.

Андрей сидел на башне, свесив ноги в люк, командовал Паше:

– Так… так… ещё чуть-чуть… ещё… стоп!

Скошенная корма тридцатьчетвёрки упёрлась в стену. Андрей прошёл по крыше моторно-трансмиссионного отделения и попытался дотянуться до стены. Да, где писать, место было, но скошенная корма не давала возможности дотянуться до стены. Он спустился чуть ниже, встав ногой на выхлопной патрубок. Чёрт, теперь низковато!

– Щас, щас! Андрюха, вот, держи!

Пашка ухватил валявшуюся 200-литровую бочку, и поднатужась, взгромоздил её на корму танка:

– Ну-ка, подсоби! Сейчас мы вот такой шахер-махер сделаем!

Совместными усилиями они уложили бочку между стеной и скошенной кормой тридцатьчетвёрки.

Андрей попробовал ногой бочку – вроде встала устойчиво. Пашка вскочил на броню:

– Подожди, дай-ка я сперва! У меня тут и угля кусок припасён!

Он вытащил из кармана кусок угля и влез на бочку. Старательно вывел на стене крупными буквами:

«Мы победили!»

И внизу приписал: «ст. серж. Махалов Павел Иванович. 09.05.1945». Сунул кусок угля в руку Андрею и соскочил с бочки на крышу моторного отсека.

– Давай!

Андрей стал на бочку, и подумав, крупно написал:

«Мы дошли! Победа!»

И снизу приписал: «Андрей и Агния». Подумал, и приписал ещё, пониже: «и Антонина».

Слез, отряхнул руки, посмотрел на написанное ими, обернулся на Пашу.

– И Тоня тоже? – потухшим голосом спросил Пашка.

Андрей кивнул:

– Да, Паша, смертью храбрых. Подвиг совершила.

– Расскажешь?

– Давай чуть погодя…

– И то верно, а то уж кишка кишке бьёт по башке! А у нас тут столько заготовлено! С собой целый кутуль снеди везём! Затрофеили по дороге!

У костра уже на расстеленных газетах стояли банки тушёнки, лежал хлеб, котелок с картошкой был водружён на костёр, который бодро разгорался.

Хлопнула первая пробка. Разлили по кружкам.

– Ну, за Победу!

Дружно выпили. Пашка поморщился:

– Винишко – газировка. Хорошо, что много!

Ещё раз дружно выпили, снова за Победу. Закусили тушёнкой.

За разговорами не заметили, как прошло полчаса. Вода в котелке быстро вскипела, и теперь активно булькала, пузырьками весело подбрасывая мелкую картошку. Народ вокруг веселился, то тут, то там слышались радостные крики, весёлый матерок, в нескольких местах разухабисто рвали меха несколько гармоней. Там где надрывались гармошки, весело оттопывали сапогами – где просто солдаты, а где и с девчонками. Повсюду слышался весёлый смех и песни.

Что-то тревожно ёкнуло. Где-то в животе. Потом чувство тревоги переместилось в голову, неудержимо защекотало в ухе… отметив про себя то, что это уже когда-то было, Андрей почесал ухо, и вдруг…

Откуда-то из-за уха стремглав вылетел маленький, бледно-светящийся пушистый шарик! Он облетел голову Андрея по кругу, и завис, покачиваясь, перед самым его носом. Андрей скосил глаза на Пашу – тот сидел совсем рядом и увлечённо что-то рассказывал. Остальные, подхохатывая, увлечённо слушали. По всему было видно, что никто из них не замечает маленький пушистый шарик, крутящийся вокруг головы Андрея. Участился пульс, по спине пробежал неприятный холодок. Внезапно появилось чувство переполненности мочевого пузыря.

Что за напасть? Только что ничего не хотелось, и вот нате! Андрей встал, отряхнулся.

– Ты куда? – поднял на него смеющиеся глаза Паша.

– Да это… отойду на минутку. Пойдём вдвоём сходим.

– О! точно! – вдруг вскинулся Паша, – я тоже! Мне тоже чего-то захотелось! Пойдём, отольём!

И они, пробираясь между кострами, гармонистами и пляшущим народом, пошли к ближайшему зданию.

– Ффффух… как пожарный конь! – выдохнул облегчённо Пашка, застёгивая комбез, – чё-то как-то сидели-сидели, не хотелось, и вдруг… как захотелось!

Андрей тоже застегнул галифе, и согласно кивнул. Он уже было хотел рассказать Паше про пушистый едва светящийся в солнечном свете шарик, и про то, что это самое у него было ровно год назад, в мае 44-го, как где-то недалеко раздался негромкий хлопок, потом свист летящей мины, и прямо посреди толпы празднующего победу народа, раздался взрыв! Всех, кто был рядом, разметало в стороны, многие попадали, все стали крутить во все стороны головами, несколько стволов короткими очередями стали бить куда-то по окнам того дома, у которого они с Пашкой только что справляли нужду. Сверху посыпались битые стёкла и куски штукатурки… Несколько солдат и офицеров, те, что стояли у подъезда, вскочили в подъезд, и рванули вверх по лестнице.

– Чччёрт… там же мои… – растерянно выдохнул Пашка и подхватившись, стремглав помчался, распихивая толпу, к тому месту, где был разложен их костерок. Андрей устремился за ним вослед.

– Всех, всех четверых уложило… прямо в костёр мина угодила… – подбегая к месту костра, расслышал Андрей голоса тех, кто стоял в том месте. Через три секунды он стоял у костра, рядом, в двух шагах, стоял, сгорбившись, Пашка.