Штрих, пунктир, точка

Лет в двенадцать я записалась в театральную студию при Клубе Зуева на Лесной улице. Это здание в стиле конструктивизма сохранилось до сих пор, и когда я прохожу мимо него или Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко (москвичи с нежностью называют его Стасиком), то вспоминаю, как наша группа выступала перед участниками какого-то съезда, проходившего в здании театра. От клуба Зуева ехали на автобусе, потом толпились в фойе, дожидаясь своего выхода. И вот распахнулась центральная дверь и под звуки пионерского горна и рукоплесканий мы прошествовали через весь зрительный зал на сцену. Выступление начиналось с меня. На секунду перехватило горло, казалось, что забыла слова, но тут же мой голосок зазвенел, ни посрамив ни меня, ни нашего руководителя…

Помнится, что в пятилетнем возрасте я была под большим впечатлением от постановки сказки «Cнежная королева» в Малом театре: вернувшись, отыграла перед домашними весь спектакль. И за Герду, и Кая, и за Сказочника, и за всех-всех. Реакцию родителей не помню. А вот дед был в восхищении!

В подростковом возрасте такое же сильное впечатление произвела постановка пьесы А. Афиногенова «Машенька» на сцене драматического театра им. Станиславского (ныне Электротеатр Станиславский). В главной роли Евгений Урбанский, известный по роли в фильме «Чистое небо». На этот раз я не делилась с родственниками своими впечатлениями, и роль Машеньки сыграла на сцене. Во сне. Но ощущение реальности было такое яркое, что помню его до сих пор.

Это детское увлечение не прошло до сих пор: в радиопроекте «Русский мир. Театр у микрофона» записала два своих рассказа (за что благодарю редактора проекта, писательницу Евгению Фахуртдинову).

Один из них «Лермонтова, 17»18, другой «Пахло смолой и летом»19.

Театр, по-прежнему, радует, даёт силы жить! Время от времени мы с Михаилом посещаем Петербург, стараясь не пропустить спектакли, поставленные в Александринском театре нашим одноклассником, с которым когда-то принимали участие в школьных утренниках, ходили вместе с классом на спектакли Центрального детского театра (Ныне РАМТ – Российский академический молодёжный театр).

Валерий Фокин, чья блестящая творческая биография началась ещё до начала работы в московском театре «Современник», стал знаменитостью с первых спектаклей.

Мой же Фокин (уже не одноклассник, а восходящая звезда) начался со спектакля по пьесе Виктора Розова «Четыре капли». (Очевидно, это были семидесятые годы прошлого столетия).

На открытой, без занавеса сцене висели большие прозрачные капли (мне они казались похожими на слёзы), что соответствовало количеству новелл, из которых состоял спектакль. Первый сюжет, запомнившийся больше других, рассказывал о девочке, пришедшей на службу отца и защищавшей его перед начальником. Главную роль исполняла юная Марина Неёлова, и делала она это так надрывно-трепетно, что до сих пор испытываю волнение и сочувствие. Возможно, в этом эпизоде я увидела себя и своего отца. «Могла бы я так?» – думалось мне, и сердце стучало громче обычного. (Хотелось бы сказать «сжималось от боли», но очевидно в моём рассказе и без этого достаточно «штампов») …

Надо заметить, что семидесятые – восьмидесятые я прожила почти без театра, уйдя с головой в пелёнки, радости и сумасшествия материнства, прерываемые время от времени работой и учёбой.

И всё-таки в эти годы удалось увидеть один из фокинских «Ревизоров», поставленных в «Современнике». (Правда, цена была непомерно высока и моему папе наше культурное мероприятие стоило инфаркта, поскольку он в наше отсутствие (в театр ходила с мамой) оставался за няньку. Только мы ушли, прихватив с собой, завёрнутые в газету туфельки, младший, бывший в те годы младенцем, зашёлся плачем (опять штамп!) и обеспокоенный дед, едва прикоснувшись к его лбу, бросился на поиски градусника. Ртутный столбик добрался почти до вершины. Ребёнок плакал. Лекарств под рукой нет, соска, способная утешить, упала на пол и закатилась под кроватку. Облазив всё, старик так и не смог её найти, запасной тоже не оказалось… Утром во двор въехала Скорая …).

В этом «Ревизоре «запомнились Галина Волчек (Анна Андреевна), Марина Неёлова (Мария Антоновна) и Валентин Гафт (Городничий). Все они казались знакомыми по нашей обычной, « застойной» жизни…

В те годы стоило мне отвлечься от домашнего – шаг в сторону – как обязательно что-то случалось, накладывалось на другое. Так произошло и со спектаклем Валерия Фокина «Карамазовы и ад», когда фантасмагория спектакля, соединившись с тяжёлой жизненной ситуацией, надолго отвадила от походов в театр.

И лишь позже, когда дети выросли, стало реальным возвращение в мир грёз и иллюзий (правда, до сих пор случаются сбои и треволнения, тогда уж не до развлечений)… Хотя сказать, что театр для меня развлечение – как-то не правильно… скорее это один из способов выживания…