Шум падающих вещей

– Мне было двенадцать. Я на год старше вас. Мы были там в одно время, Майя.

– Вы ездили в декабре?

– Да.

– В декабре восемьдесят второго?

– Да.

– Мы там были в одно время, – повторила она. – Невероятно. Невероятно, правда же?

– Да, пожалуй, но я не уверен…

– Мы были там в один день, Антонио. Я уверена.

– Совсем не обязательно.

– Бросьте. Вы ездили перед Рождеством?

– Да, но…

– Но уже были каникулы, так?

– Так.

– Ну вот. Точно были выходные, потому что иначе взрослые не смогли бы нас отвезти, по будням они работали. А сколько выходных было в декабре до Рождества? Допустим, три уикенда. Что был за день, суббота или воскресенье? Суббота, потому что из Боготы всегда ездили в зоопарк по субботам. Никому не хотелось на следующий день после такой поездки идти на работу.

– Хорошо, пусть так, но все равно получается три дня, – сказал я. – Три возможные субботы, и нет никаких гарантий, что мы выбрали один и тот же день.

– Я знаю, что да.

– Откуда?

– Оттуда. И хватит уже морочить мне голову, вы хотите услышать, что было дальше?

Но ждать ответа она не стала.

– Ну так вот, я съездила в зоопарк, вернулась домой и первым делом спросила у матери, где именно в Ла-Дораде был наш дом. Думаю, я узнала места по пути – может, гору, может, изгиб дороги, а может, путь от главной дороги до «Виллы Элены»: по пути на асьенду «Наполес» проезжаешь эти места. Видимо, что-то показалось мне знакомым, так что, вернувшись домой, я ни на секунду не отставала от матери со своими вопросами. Впервые с нашего отъезда я заговорила об этом, мама была потрясена. Годы шли, а я все задавала вопросы, говорила, что хочу туда вернуться, спрашивала, когда же мы вернемся. Дом в Ла-Дораде стал для меня чем-то вроде земли обетованной, понимаете? И я потихоньку стала делать все необходимое, чтобы туда вернуться. А началось все с поездки в зоопарк на асьенде «Наполес». А теперь вы мне говорите, что мы, возможно, видели там друг друга. Я не знала, что вы это вы, вы не знали, что я это я, и никто из нас не знал, что мы еще встретимся.

В этот момент что-то в ее взгляде переменилось. Зеленые глаза приоткрылись пошире, тонкие брови изогнулись домиком, будто их только нарисовали, а кроваво-красные губы приоткрылись. У меня не было никаких доказательств, любое замечание на эту тему можно было бы счесть легкомысленным или глупым, но в тот момент я подумал: «Это детское выражение. Такой ты была в детстве».

И тут она сказала:

– А вы там бывали с тех пор? Я нет, ни разу. Говорят, там все уже разваливается. Но можем съездить все равно, посмотреть, что там сейчас, что мы из этого помним. Как вам идея?

И вот мы уже ехали по дороге в Медельин, в самый жаркий час мы мчались по асфальтовой ленте, как мчались Рикардо Лаверде и Элена Фриттс двадцать девять лет назад, в том же самом ниссане костяного оттенка. В этой стране часто можно встретить на улице модели из шестидесятых – «Рено 4», «фиат» то там, то тут, старые грузовики «шевроле», так что в том, что внедорожник выжил, не было ничего странного или чудесного. Но это был не просто внедорожник «Ниссан» это был первый подарок, который Рикардо Лаверде купил жене на деньги, заработанные полетами, на деньги, вырученные от продажи марихуаны. Двадцать девять лет назад они ехали по долине Магдалены, как теперь ехали мы, целовались на этих сиденьях, в этой машине они впервые заговорили о детях. А теперь мы с их дочерью сидели на тех же самых местах, вдыхали тот же влажный жар и ощущали то же облегчение, когда машина ускорялась и в салон врывался воздух – правда, тогда нам приходилось кричать, чтобы слышать друг друга. Либо кричать, либо погибать от жары с закрытыми окнами; мы выбрали первое.

– Так ниссан все еще жив, – выкрикнул я неестественным тоном, как актер в слишком большом зале.

– Представьте себе, – ответила Майя. Потом подняла руку и указала на небо.

– Смотрите, военные самолеты.

До меня донесся шум самолетов, пролетавших у нас надо головами, но, высунувшись из окна, я увидел лишь стаю черных грифов, которые носились кругами в высоте.

– Я стараюсь не думать о папе, когда их вижу, – сказала Майя. – Но не могу.

Мимо пролетели строем еще несколько самолетов, и на сей раз мне удалось их увидеть: серые тени пересекали небо, воздух вибрировал от их движения.

– Вот это он хотел унаследовать, – сказала Майя. – Он был внук и наследник героя.