Шуты и скоморохи всех времен и народов

В Италии также были народные шуты. Они появлялись на триумфах римских полководцах. Рядом с солдатами, следовавшими за колесницею, запряженною белыми лошадьми, шли шуты и скоморохи, которые пели смешные песни; их дерзость доходила иногда до того, что они оскорбляли даже победителя; было также и несколько шутов, наряженных в курьезные костюмы; кроме того, в процессии триумфатора участвовал еще и Мандук, нечто вроде чудовища с громадными зубами, и две женские фигуры – Петрея и Цитерия. Петрея представляла старую пьяную женщину, не совсем приличную, а вторая – болтливую кумушку, которая перебранивалась и пересмеивалась со зрителями.

В деревнях и селах обыкновенно с особою торжественностью справляли празднества сбора винограда и жатвы; после религиозных церемоний начиналось веселье, и тут появлялись шуты, которые забавляли толпу, и декламатор пикантных стихотворений, называемых Фешенинскими стихами; такое название происходило от Фешения, этрусского города, или от Фашина, бога колдовства, для которого необходимы были известные заклинания. Актеры в данном случае мазали себе лицо сажей или же надевали маски из древесной коры. Позднее фешенинские стихи перешли и в Рим, но тут они сделались уже до такой степени наглыми, что были запрещены Законом двенадцати таблиц.

В Риме чернь также любила потешаться скоморошеством и теми зрелищами, которыми их развлекали шуты, фигляры и гаеры, но которые должны были быть чужестранцами, рабами или вольноотпущенными. Исчисление всех этих разрядов шутовства было бы слишком длинно, если бы их описывать, и потому мы ограничимся наиболее известными. Были такие фигляры, которые подражали движениям животных, или граллаторы (от слова gralloe, нечто вроде ходулей, покрытых кожей; на них сажали фигляра, и он должен был сделать скачок козы), плясуны на канате, вантилаторы, престидижитаторы, которые показывали разные фокусы, как, например, мгновенное исчезновение камешков или олив, площадные шарлатаны, продававшиe в цирках разные снадобья; были еще и такие, которые затевали игру со змеями или глотали сабли, но самыми любимыми из всех этих шутов были представления ателланов[83].

Это было нечто вроде площадной народной комедии, получившей начало в селах и деревнях, а затем перешедшей и в город. Такая комедия первоначально была написана на оскском наречии[84], а затем переделана на латинский язык с небольшими вставками на провинциальном наречии. В этой комедии осмеивались странные нравы кампанийских поселян и неловкость обитателей маленького городка, случайно попавших в Рим и не привыкших к нравам Вечного города; иногда в этой комедии изображались нравы и чужеземцев, как, например, в ателлане Помпония Бонотенсиса, озаглавленной «Транзалийские галлы». Типы в таких комедиях мало отличались разнообразием, обыкновенно тут осмеивались людские пороки и странности. Видное место в числе лиц, принимавших участие в представлениях ателланов, занимал Маккус – с лысой головой, с громадными ушами, с постоянными гримасами, дородный, с носом, пригнутым к подбородку, и, кроме того, с двумя горбами спереди и сзади; по его лицу тотчас было видно, что это пьяница и обжора, который для удовлетворения своей алчности и жадности готов переносить побои и впутываться в самые неприятные приключения. Кроме Маккуса, еще выступали на сцене ателланов следующие типы:

Букко – обжора, болтун и наглый лжец, который только и мечтает о том, как бы поужинать за чужой счет.

Паппус, или Каснар – завистливый старик и скупой, но в то же время легковерный и недоверчивый, так что часто попадает впросак, и в конце концов его обманывают все те, которые хотели поживиться его деньгами.

Доссенус, горбатый и невзрачный, хвастается своими знаниями и заставляет доверчивых людей очень дорого платить за свои лекарственные снадобья и магические формулы.

Мандук, или обжора, который когда открывал рот, то щелкал зубами, точно хотел проглотить зрителей.

Ламия – людоедка, пожиравшая маленьких детей.

Саннио[85] с выбритою головою, с лицом, вымазанным сажей, босиком, в одежде, составленной из разных цветных лоскутков; он забавлял публику насмешками и гримасами.

Словом, тут было множество участвовавших на сцене лиц, о них упоминается в сочинениях древних писателей, но только отрывочными фразами, так что это не дает возможности получить более или менее определенное понятие о тех характерах, которые они изображали на сцене. Но комедия ателланов пережила падение Западной Римской империи и воплотилась в итальянской балаганной комедии и в тех фарсах паяцев, которые получили в Европе известность под названием арлекинады. Актеры едва только изменили физиономии первоначальных типов; они только, как говорится, изменили костюмы.