Шуты и скоморохи всех времен и народов

Некоторые импровизированные сценки напоминают шутов Западной Европы. Так, профессор Бессонов записал некоторые из этих импровизированных сцен у белорусов. Главными действующими лицами в этих сценках бывают следующие: во-первых, белорусский хлоп во всевозможных трагикомических обстоятельствах в его отношениях к пану; затем сам пан, который старается теснить хлопа, но в конце концов сам попадается в ловушку, расставленную ему хитрым хлопом; далее являлся жид, с которым хлоп расправляется по-свойски за его надувательства, за торгашество или за свои неоплатные долги; далее доктор и учитель, которых крестьянин также оставляет в дураках: затем жена хлопа, которая бывает или сама наказана за вероломство, или ворчит на мужа за его частые посещения корчмы; под конец представляется еврейский шабаш.

В XVII столетии на Руси был особенно популярен один фарс следующего содержания: на сцену выходит боярин в шапке из дубовой коры, а сам боярин был надменный, гордый, чванливый, с суровым лицом, со сдвинутыми бровями и с оттопыренной губой. К нему являлись челобитчики, несли разные посулы в лукошках – кучи щебня, песку, сверток из лопуха и т.п. Эти люди низко кланяются гордому боярину, просят правды и милости; но боярин выходит из себя, сердится, топает ногами и гонит челобитчиков прочь.

Челобитчики возмущаются таким обхождением боярина и говорят ему:

– Ой, боярин, ой, воевода! Любо было тебе над нами издеваться, веди же нас теперь сам на расправу над самим собой!

При этих словах обиженные челобитчики начинают бить боярина и угрожают ему, что его утопят.

Тут являются двое лохмотников, которые начинают прутьями бить ожиревшего боярина, и приговаривают:

– Добрые люди, посмотрите, как холопы из господ жир выколачивают.

Далее холопы нападают и на купца, отбирают у него деньги, отправляются в кабак и поют:

Ребятушки! Праздник, праздник!
У батюшки праздник, праздник!
На матушке-Волге – праздник!
Сходися, голытьба, на праздник!
Готовьтесь, бояре, на праздник!

Затем импровизированные комедианты заканчивали свое представление, и один из них обращался к толпе с следующими словами:

– Эх, вы, купцы богатые, бояре тароватые! Ставьте меды сладкие, варите брагу пьяную, отворяйте ворота растворчаты, принимайте гостей голых, босых, оборванных, голь кабацкую, неумытую (Михневич. Очерк истории музыки в России, 1879 год).

Конечно, представление подобных сцен или фарсов разжигало в народе ненависть к притеснявшим их боярам и было причиною разных смут, которыми полна наша история. В XI столетии скоморохи подняли восстание в Польше против христиан; у нас на Руси такие восстания поднимались благодаря влиянию волхвов и кудесников, которые до некоторой степени имели сходство с древними скоморохами.

О древних скоморохах г. Равинский говорит, что они дошли до нас в двух главных типах: мужик Ерема-накольник, или так называемый балаганный дед, который вылезает на балкон балагана и врет всякую небылицу и впопад и невпопад, а только всегда в рифму; он дерется и переругивается с другим скоморошьим ублюдком-шутом, выпачканным в муке и прозванным Замазкой, этот тип взят с итальянского шута Giau Farina, т.е. Иван-Мука.

Во главе русских шутов или дураков стоят два брата Фома и Ерема. Это родные братья, друзья, товарищи, но в то же время и неудачники. Их глупость видна во всех их поступках, действиях и похождениях. О них составлено много сказок, песен. Так, в одной рукописи XVIII века читаем[132]:

Ерема был плешив, а Фома шелудив,
Брюхаты, пузаты, бородаты,
Носы покляпы, умом оба равны…
Ерема крив, а Фома с бельмом…
Еремей щеплив, а Фома ломлив;
На Ереме шляпа, а на Фоме колпак.
Ерема в сапогах, а Фома в чоботах.
Ерема в чужом, а Фома не в своем.

Кроме того, у Еремы с Фомой были бороды как бороны, усы как кнуты. У Еремы была клеть, а у Фомы изба. Оба брата поступили к хозяину служить, но не угодили они хозяину; Фому били, а Ереме не спустили. Фома убежали в дубняк, а Ерема в березняк. Затем братья согласились лисиц и зайцев ловить. И вот Ерема говорит Фоме: «Брат Фома, хватай, в кошель сажай?» А Фома отвечает: «Коя беда хватать, коли нет ничего?»