Сибилла

Было и еще несколько точно таких же или похожих неувязок: виги прикатили на голосование лорда Грабминстера в инвалидном кресле: он был без сознания, но выслушал столько же дебатов, что и большинство его коллег. С другой стороны, полковник Фантом не смог явиться в назначенный час: месмерист погрузил его в транс, из которого ему не суждено было выйти. Но роковой в тот вечер оказалась речь мистера Тренчарда против оппозиции: будучи ее представителем, он голосовал за правительство.

— Всё остальное еще куда ни шло, — заявила на следующее утро леди Сент-Джулианс, обращаясь к леди Делорейн, — это досадно, и только; неожиданность, которая станет уроком, но вот случай с мистером Тренчардом… и они еще говорят, будто всё это время Уильям Латимер души в нем не чаял! Как это понимать? Вы знаете этого человека?

— Я слышала, как Чарльз отзывался о нем и, по-моему, весьма положительно, — сказала леди Делорейн, — будь он здесь, он бы поведал нам больше. Странно, что его всё нет, не было еще такого, чтобы он пренебрег возможностью заглянуть ко мне после важного голосования и сообщить все новости.

— Знаете, мой дорогой друг, — сказала леди Сент-Джулианс с оттенком торжественности в голосе, — я вот о чем думаю: а не решиться ли мне на один знаменательный шаг? Сейчас не время для пустых разговоров. Всем этим людям очень пристало хвастать результатами вчерашнего голосования, и всё же для них они были неожиданностью, и ничуть не меньшей, чем для нас. Мне известно, что в их лагере назревает раскол: впервые со времен той заключительной речи лорда Джона^{432} повеяло мятежом. Мистер Тэдпоул знает наверняка — у него имеются связи среди фрондёров^{433}. Пожалуй, этот поступок Тренчарда нанесет нашему делу колоссальный ущерб. Когда борьба идет по правилам, правительство получает примерно двенадцать голосов, не более. Если мистер Тренчард и еще три-четыре человека вроде него пожелают забраться повыше — понимаете, о чем я? Опасность не за горами, и мы должны встретить ее во всеоружии.

— И что же вы собираетесь делать?

— Есть у него жена?

— По правде говоря, не знаю. Жалко, что Чарльз всё не приходит, — возможно, он просветил бы нас.

— Несомненно есть, — сказала леди Сент-Джулианс. — За два года он так или иначе кого-нибудь повстречал, если, конечно, не был женат раньше. Впрочем, не важно, женат он или холост, я отправлю ему приглашение на среду, — пусть приходит один или с супругой. — И леди Сент-Джулианс умолкла, явно ошеломленная грандиозностью как своего замысла, так и жертвы, на которую она собиралась пойти.

— А вам не кажется, что это будет довольно внезапно? — спросила леди Делорейн.

— Разве это имеет значение? Он поймет, что тем самым добьется своей цели, и всё будет в порядке.

— Но вы уверены, что это и есть его цель? Мы же совсем не знаем этого человека.

— А какая еще у него может быть цель? — удивилась Сент-Джулианс. — Люди идут в парламент, не имея определенных намерений, — просто ради того, чтобы повысить свой статус. Если же они тешат себя грезами о высоких чинах, то в скором времени избавляются от этих необузданных фантазий и выясняют, что ничуть не талантливей остальных; а если и встречаются исключения, то они быстро смекают, что власть, связи и деньги предназначены только для нас и наших друзей. И тогда они как люди практичные стремятся достичь конкретного результата — и добиваются своего. Их приглашают на обеды чаще, чем они сами того желают; они выносят бредовые резолюции на нелепых общественных собраниях; они приходят в сопровождении жен на званые вечера к лидерам своих партий и созерцают там звезды и орденские ленты, а главное, созерцают нас — и даже не подозревают, что мы идем на величайшую жертву, когда появляемся в подобных местах. Так и выходит, что эти люди полностью оказываются в нашей власти, — если, конечно, у нас есть время и желание заметить их. Крутите ими как вам будет угодно. Пригласите их на бал — и они отдадут вам свои голоса; позовите на обед — и, если понадобится, они отзовут их; но ухаживайте за ними, как за растениями, на званых вечерах не обделяйте вниманием их жен, не путайте, по возможности, имена их дочерей — и они не только пересмотрят свои взгляды или оставят ради вас собственную партию, но и пожертвуют, если необходимо, богатством, а то и вовсе положат за вас жизнь.

— Вы очень живо изобразили их, дорогая леди Сент-Джулианс, — засмеялась леди Делорейн, — но как же так получилось, что вы, обладая такими познаниями и такой властью, не смогли удержать верные нам округа?

— Вынуждена признать, мы тогда совершенно потеряли голову, — сказала леди Сент-Джулианс. — При нашем дорогом короле и нашем дорогом герцоге мы уверовали, будто живем чуть ли не во времена Версаля; и, вынуждена заметить, держались мы чуть более замкнуто, чем подобало. Мир за пределами домашнего круга перестал для нас существовать, и в конечном итоге мы потерпели поражение не из-за того, что третировали народ, но потому, что бранили аристократию.

Слуга объявил о приходе леди Файербрейс.