Сибилла

Как ни радушен был прием, оказанный Сибилле леди де Моубрей и ее дочерью, мысль о рискованном положении отца совершенно лишила девушку способности отвечать на их комплименты. Дамам была известна причина ее тревог и печалей; по-женски деликатно сочувствовали они ее горю, и поведение их было самым что ни на есть учтивым. Это очень тронуло Сибиллу, и она раскаялась в своих резких суждениях о том, что лишь чрезвычайные обстоятельства заставили ее развлекать этих уважаемых особ, ибо теперь, в домашней, непринужденной обстановке, они, безусловно, обрели в ее глазах немало пленительных, чарующих качеств. Потом пришли добрые вести об избавлении отца Сибиллы; обстоятельства этого избавления приятно тронули ее дочернюю гордость, проникли ей в самую душу, открытую теплу и доброте, — и тогда девушка дала волю своим чувствам. Слезы стояли в ее прекрасных глазах, и то были слезы не только умиления, но и признательности. К счастью, лорд де Моубрей в ту пору отсутствовал, а поскольку для всех остальных членов семьи вопрос о спорном наследстве был тайной, то и фамилия Джерарда не вызывала враждебности в этом кругу. Сибилла стремилась отвечать любезностью на любезность; все были очарованы ее красотой и грацией, образной речью и чудесной простотой. Леди де Моубрей безмятежно улыбалась и не раз тайком наводила на девушку лорнет. Леди Джоан, которую замужество сделало намного терпимее, вызвалась показать гостье замок. Леди Мод приводило в восторг каждое слово Сибиллы, каждый ее жест; что до мистера Маунтчесни, едва ли он думал о ком-то еще, кроме Сибиллы, с тех самых пор, как леди Мод поведала о ее божественном пении; не проходило и дня, чтобы он не пытался выведать со всем мастерством, приобретенным в Сент-Джеймсе^{632}, имя и место обитания прекрасной незнакомки, теша себя мыслью, будто ведет хорошую партию — тем более что Сибилла, тронутая его безграничной добротой, уделяла ему немало внимания. Они осмотрели замок и собрались в музыкальной комнате. Сибиллу стали уговаривать спеть, и та наконец согласилась. Она обнаружила в зале ноты испанской духовной музыки, и эта находка пробудила все ее силы. Это было беспредельное счастье. Нет, упоение. Восторг! Леди Мод словно обезумела от дружеских чувств, мистер Маунтчесни уверовал, что сельская жизнь в августе может быть восхитительна, да и леди Джоан почти развеселилась оттого, что Альфред был так доволен. Леди де Моубрей предпочла остаться в своем будуаре с номером «Морнинг пост»^{633}. Сибилла вывела последние ноты восхитительной мелодии, уже зашептались о завтраке, и вдруг Гарольд, который неотлучно сопровождал хозяйку и был любезно допущен мистером Маунтчесни в музыкальную комнату, выбрался из угла, где он всё это время лежал, и громко залаял.

— Это что еще такое! — возмутился мистер Маунтчесни.

— Гарольд! — с удивлением и укоризной воскликнула Сибилла.

Но пес не только не перестал лаять, но еще и завыл. Тем временем в залу торопливо вошел камердинер и с таинственным видом сообщил, что должен переговорить с мистером Маунтчесни. Означенный джентльмен немедленно удалился. Его не было какое-то время. Собака продолжала бесноваться. Когда же он вернулся, леди Джоан встревожилась. Перемена в его лице не ускользнула от неусыпного взора жены.

— Что случилось, Альфред? — спросила она.

— О, не волнуйся, — ответил тот с явно напускным спокойствием, — в парке какие-то буйные люди, — вероятно, из числа мятежников. Привратнику не следовало пускать их. Я уже дал Бентли указания на тот случай, если они подойдут к замку.

— Пойдемте к маме, — сказала леди Джоан.

Они собирались покинуть музыкальную комнату, когда вбежал слуга и крикнул:

— Мистер Бентли велел доложить, сэр, что они уже близко.

— Превосходно, — спокойно ответил мистер Маунтчесни, однако побледнел. — Ступай лучше к маме, Джоан, и возьми с собой Мод и нашу гостью.

Я какое-то время побуду внизу, — и, несмотря на протесты жены, спустился в холл.

— Я не знаю, что делать, сэр, — сказал дворецкий. — Их целая толпа.

— Закройте все окна, заприте двери на все засовы, — велел мистер Маунтчесни. — Я опасаюсь, — продолжил он, — за вашего господина. Боюсь, он может столкнуться с этими людьми.

— Милорд в Моубрее, — ответил мистер Бентли. — Он, должно быть, уже слышал об этих бандитах.